Измена в Кремле. Протоколы тайных соглашений Горбачева с американцами

Бейкер позвонил из Вайоминга и сказал Бушу, что Соединенные Штаты должны иметь посла на месте в Москве, и Буш согласился с тем, что Страус должен как можно скорее дать присягу и выехать к месту службы. Бейкер позвонил новому послу в его загородный дом в Дел-Маре, штат Калифорния.

Зимой, когда Мэтлок объявил, что уходит в отставку, Буш и Бейкер, обсуждая назначение нового посла, перебрали ряд дипломатов, говоривших по-русски и хорошо знавших Советский Союз. Главного кандидата Госдепартамента Эдварда Джериджана, бывшего в то время послом США в Сирии, пришлось исключить из списка из-за его армянского происхождения: в Кисловодске Бессмертных не без смущения спросил Бейкера, сможет ли Джериджан быть действительно объективным в своих суждениях о все углубляющемся разрыве между Кремлем и Арменией или о кровопролитном противостоянии Армении и Азербайджана.

Бушу и Скоукрофту хотелось послать в Москву кого-то, в ком Горбачев увидел бы личного представителя президента. Рассматривалась кандидатура Кондолизы Райе, как и Денниса Росса, которого эта работа не интересовала. Когда Буш и Бейкер остановились на Страусе, своем земляке из Техаса, у Горбачева была именно та реакция, какой хотел Буш: он увидел в этом назначении проявление доверия к нему.

Страус знал, что он назначен в основном, чтобы гарантировать прямой канал связи между Бушем, Бейкером и Горбачевым; теперь же, когда советский лидер был не у власти, Страус засомневался, является ли он «подходящим парнем для такой работы». Однако во время перелета из Калифорнии в Вашингтон он стал проявлять интерес к своим обязанностям: «Я думаю, что смогу отлаять этих чертовых сукиных сынов»…

В течение всего понедельника Ельцин продолжал оказывать открытое неповиновение путчу и организовывать себе поддержку. Пренебрегая опасностью попасть под огонь армейских снайперов, он вышел из здания парламента и обратился с речью к десяткам тысяч москвичей, стоявших среди танков и бронетранспортеров. Ельцин повторил, что Янаев и другие захватили власть незаконно; он также призвал к всеобщей забастовке против установления чрезвычайного положения. Эдуард Шеварднадзе и другие видные демократы пришли к зданию, чтобы продемонстрировать свою солидарность.

Павлов, сославшись на болезнь, внезапно подал в отставку с поста премьер-министра и члена Комитета по чрезвычайному положению. Иностранные корреспонденты в Москве в шутку стали говорить, что началась «путчевая инфлюэнца».

А Буш по возвращении в Вашингтон сел на телефон. Прежде всего он переговорил со своими главными европейскими союзниками — Джоном Мейджором, Франсуа Миттераном и Гельмутом Колем, а потом — с Лехом Валенсой в Польше, Вацлавом Гавелом в Чехословакии, Тургутом Озалом в Турции, Рюдом Любберсом в Нидерландах, Йожефом Анталлом в Венгрии, Брайаном Малруни в Канаде, Джулио Андреотти в Италии, Тосики Кайфу в Японии и Фелипе Гонсалесом Маркесом в Испании.

Валенса, Гавел и Анталл были озабочены тем, что сторонники жесткой линии в Москве найдут способ спровоцировать подобные перевороты в их странах. Буш убеждал их не принимать никаких предварительных мер, которые могут показаться провокационными, но в то же время обещал дать ясно понять в своих заявлениях, что, какие бы события ни произошли в Советском Союзе, процесс демократизации в Восточной Европе необратим.

Мейджор предсказал, что новый режим в Москве будет свергнут через несколько месяцев, если не раньше, а Миттеран заметил, что «это, пожалуй, будет впервые, когда путч провалится» в советском блоке. Буш вспомнил о своем контакте с Янаевым в Киеве три недели назад и заметил, что вице-президент Куэйл встречался со своим коллегой на похоронах короля Норвегии Улафа V в январе и премьер-министра Индии Раджива Ганди в мае. Куэйл сказал, что Янаев «не брызжет энергией», но человек «сносный».

Буш сказал Мейджору и Миттерану, что, согласно наблюдениям его и Куэйла, Янаев «не такой уж плохой парень, но крайне легковесен». Миттеран согласился с этим, добавив, что Янаев, «вероятно, всего лишь марионетка» в руках остальных семи членов Комитета по чрезвычайному положению.

Премьер-министр Испании Гонсалес уговаривал Буша попытаться связаться напрямую с Горбачевым, хотя бы для того, чтобы стало известно об этой попытке, и она показала бы, что Соединенные Штаты не отказались от смещенного лидера.

Из всех руководителей, с которыми говорил Буш, Коль был расстроен больше всех. Канцлер знал, как ненавистно советским сторонникам жесткой линии объединение Германии в рамках НАТО, и опасался, не захотят ли они использовать советские войска, все еще находившиеся в Восточной Германии, для возбуждения беспорядков. Он настоятельно просил Буша потребовать, чтобы новые советские лидеры придерживались своих международных обязательств и уважали права человека. Коль просил также американского президента подчеркивать, сколь важное место занимает Горбачев в истории мира.