Измена в Кремле. Протоколы тайных соглашений Горбачева с американцами

В воскресенье, 4 июня, после полуночи, китайские правительственные войска нанесли массированный удар по площади Тяньаньмэнь. В течение этой ночи сотни людей были уничтожены тут же, на месте, других гнали с площади, чтобы расправиться с ними вне поля зрения телекамер.

В Москве некоторые ученые, эксперты по внешней политике и те, кто систематически общался с представителями западного мира, пришли к выводу, что отныне они должны вести себя осторожнее в разговорах с иностранцами. Площадь Тяньаньмэнь служила напоминанием о том, как выглядит расправа с мирными демонстрантами.

В день пекинского побоища поляки избирали новый парламент в соответствии с апрельским соглашением. Это было самое отрадное известие, поступившее из Восточной Европы за последние полвека. В результате выборов в парламент прошли кандидаты от «Солидарности», в то время как коммунисты потерпели полное поражение.

Несмотря на радость поляков по поводу выборов, трагическое известие из Китая нашло живой отклик в их народной памяти: в 1968, 1970, 1976 и 1981 годах поляки тоже выходили на улицы, выражая протест против коммунистического правительства и требуя свободы. И их демонстрации тоже были разогнаны войсками их родной страны. Всю весну польские реформаторы систематически предупреждали об угрозе катастрофы, если «Солидарность» своими слишком решительными действиями посеет в правительстве панику. Теперь они называли это другим словом: Тяньаньмэнь.

Горбачев должен был решить, могли генерал Ярузельский рассчитывать на советскую армию, которая поможет сохранить коммунистический режим. Ярузельский понимал — ответ будет отрицательным. Именно по этой причине президент Польши и вступил в переговоры с «Солидарностью» и католической церковью о новой политической системе страны.

Через два дня после выборов Ярузельский предложил «Солидарности» войти в коалицию с коммунистами. Лех Валенса отказался. Вместо этого состоялись другие переговоры, в результате которых были назначены довыборы — на те места в парламенте, что все еще продолжали пустовать. Мало кто сомневался, что «Солидарность» и на этот раз одержит решительную победу, которая приведет ее к власти. Приверженцы тоталитарного режима уже не просто шли на компромисс со своими демократическими оппонентами, они капитулировали.

В пятницу, 7 июля, Горбачев выступил с речью перед главами государств — членов Варшавского договора в Бухаресте, где иносказательно одобрил реформы в Польше и Венгрии. Он призывал «братские» страны проявить «терпимость» и «самостоятельно решать национальные проблемы».

Хозяин встречи, Николае Чаушеску, открыто жаловался на «отсутствие единства» между союзниками. Второй сторонник жесткой линии, все еще остававшийся у власти семидесятилетний Эрих Хонеккер из Восточной Германии, потерял сознание и вынужден был вернуться домой. Врачи предполагали, что приступ был вызван болезнью почек или желчного пузыря, но поляки и венгры шутили — мол, Хонеккер упал в обморок от слов Горбачева.

В Польше в результате дополнительных выборов «Солидарность» получила девяносто девять из ста мест в верхней палате и все места — 161, — предназначенные для антикоммунистической оппозиции в нижней палате. К всеобщему удивлению, Ярузельский заявил, что не будет выставлять свою кандидатуру на национальных президентских выборах, назначенных на более поздний срок в том же году…

В воскресенье, 11 июля, Буш отправился в Европу. Во время перелета в Париж, президент, Скоукрофт и Фицуотер прошли в хвост самолета, где сидели журналисты. Буш сказал, что темп реформ в Восточной Европе его «совершенно поразил». Он подчеркнул, что это стало возможно благодаря «руководству Советского Союза и руководителям самих этих стран».

Вернувшись, он сказал помощникам:

— Если бы не Горбачев, ничего того, что мы видели в Польше и Венгрии, не произошло бы.

В свойственной ему манере давать определения важным событиям на своем полужаргоне он заключил:

— Игра там идет по-крупному, ставки — будь здоров какие…

Город Света праздновал двухсотую годовщину Французской революции. Некоторое время тому назад Франсуа Миттеран предложил главам семи крупнейших индустриальных демократических стран — так называемой «семерке» — назначать ежегодное экономическое совещание на время национального празднества.

В перерыве между заседаниями Буш вернулся в резиденцию посла США на Вандомской площади и, облачившись в спортивную майку и шорты, отправился бегать трусцой по живописнейшему парку. Затем присоединился к Бейкеру и Скоукрофту, сидевшим на веранде.

Опустив преамбулу, госсекретарь сказал своему другу — вот уже на протяжении тридцати двух лет, — что ему пора предложить Горбачеву встретиться один на один. Бейкер больше не сомневался, что Горбачев и Шеварднадзе — «вполне реальные фигуры».

Буш согласился с тем, что пришло время «заняться с Горбачевым».