Измена в Кремле. Протоколы тайных соглашений Горбачева с американцами

В Белом доме Буш и Скоукрофт были потрясены событиями в Москве за последние две недели. Скоукрофт сетовал Бушу на то, что Горбачев «по-прежнему пытается нащупать точки соприкосновения между реформаторами и реакционерами, хотя таковых и не существует». Он напомнил президенту, что политика Советов в Персидском заливе «несет на себе отпечатки пальцев Шеварднадзе»; с уходом Шеварднадзе Горбачев может отказаться от сотрудничества в Персидском заливе.

В последнюю неделю декабря, накануне рождения своего сына, Бессмертных явился в Белый дом, чтобы передать Бушу новогодние поздравления Горбачева. Президент сказал Бессмертных, что он обеспокоен продолжающимся кризисом в Прибалтике, но, стремясь сохранить Советы на своей стороне перед лицом возможной войны в Персидском заливе, он воздержался от критики в адрес Горбачева за его уход вправо во внутренней политике.

В четверг, 27 декабря, перед тем как вылететь вертолетом в Кэмп Дэвид на новогодний уик-энд, Буш заявил журналистам:

— Всякий переход от тоталитарного, полностью контролируемого государства к государству открытому сопровождается проблемами… Однако же я далек от того, чтобы подстраиваться под те трудности, которые они там у себя испытывают.

Сложно понять, что происходит

В среду, 2 января 1991 года, «черные береты» — войска советского Министерства внутренних дел по борьбе с бунтовщиками — захватили помещение ЦК компартии Литвы, а также редакцию и типографию главной газеты в Латвии. Предлогом послужило то, что эти здания являются собственностью центральных советских властей.

В четверг, 3 января, посол Мэтлок встретился с Владимиром Крючковым. Он выразил «озабоченность Соединенных Штатов тем, что и так напряженная ситуация в Прибалтийских республиках может быть усугублена действиями, отнюдь не ведущими к мирному исходу». Глава КГБ отмел это предупреждение.

Мэтлок упрекнул также Крючкова за его речь, произнесенную двумя неделями ранее, в которой он обвинил ЦРУ в проведении тайных операций с целью дестабилизации положения в Советском Союзе.

— Вернитесь к этим фактам и перепроверьте их, — сказал посол. — Мы вовсе не пытаемся подорвать вашу систему.

— Мы не говорим нашим послам все, что мы делаем, и я уверен, ваши люди тоже не все вам говорят.

— Я знаю, что делает мое правительство в стране, где я аккредитован.

На другой день Мэтлок посетил советника Горбачева по иностранным делам Анатолия Черняева, который был более общителен и менее воинственно настроен, чем Крючков. Мэтлоку показалось, что Черняев был глубоко обеспокоен тем, в каком направлении развивалась внутренняя политика Советского Союза.

В понедельник, 7 января, новое донесение весьма зловещего характера поступило в операционный центр Госдепартамента. Советский командующий войсками в Прибалтике сообщил руководителям трех республик, что Москва посылает элитные части десантников, чтобы они помогли проведению в жизнь закона о воинской повинности и выловили уклоняющихся от нее, а также дезертиров, число которых достигало 32 тысяч человек.

Узнав об этом, Роберт Гейтс и Кондолиза Райе бросились в кабинет Скоукрофта, предлагая выступить от имени Белого дома с жестким заявлением. Скоукрофт заколебался. Подобно президенту, он знал, что сейчас больше, чем когда-либо, США нужна поддержка Советов в ООН для создания коалиции в Персидском заливе, что подкрепило бы достоверность заявления США, грозивших применить против Саддама Хусейна силу.

В Овальном кабинете Скоукрофт признался Бушу и Бейкеру, что очень четко представляет себе, как кризис в Прибалтике может «вырвать Советы из коалиции». А президент опасался, что молчание Америки по поводу новых шагов кремлевских военных в отношении Прибалтики может быть рассмотрено там как согласие с такой политикой. Скоукрофт сказал, что даст указание своим помощникам подготовить публичное заявление с выражением «озабоченности».

Буш попросил Бейкера принять меры к тому, чтобы отложить его встречу с Горбачевым в Москве, намеченную на февраль. Однако, сказал Буш, он не хочет, чтобы это выглядело как «акт, вызванный раздражением», или будто американцы хотят «нанести удар по Горбачеву», — Бейкер должен найти способ представить миру отсрочку встречи как «совместное решение» Вашингтона и Москвы.

Публично же не было сделано и намека на эти планы: Фицуотер сказал прессе, что администрация «по-прежнему планирует» проводить февральскую встречу в верхах. Но он добавил, что ввод советских военных частей в Прибалтику является актом «провокационным и непродуктивным», и предложил советскому правительству «прекратить попытки запугивания» и вернуться к «переговорам, которые велись бы без давления и применения силы».

Хотя президент надеялся, что это заявление не покажется слишком пожароопасным, средства массовой информации восприняли его как жесткое предупреждение Кремлю. Увидев в своем кабинете репортаж об этом в «Вечерних новостях Эй-би-си», Скоукрофт сказал: «Именно этого я и опасался. Теперь мы ввязались в настоящую схватку с Москвой — как раз тогда, когда нам это не нужно!»