Измена. Во власти лжи (СИ)

— Но ты должна понимать, Есь, — снова голос Рустама, который врезался мне в сознание. Я с трудом приоткрыла глаза и посмотрела долго и пристально на мужа, так и говоря взглядом, чтобы он продолжал. — Я знаю то, что я сказала о том, что у меня есть потребности, которые ты не можешь удовлетворить, это безумно жестоко, но я не имел ввиду, что эти потребности лежат в плоскости между мужчиной и женщиной. Есь, потребности, которые ты не можешь удовлетворить и не могла из-за того, что была беременна, это то, что я не мог с собой тебя возить по встречам с компаньонами, не мог вытаскивать на ужины, потому что нам тяжело далась эта беременность. А я, как в сказке на воду дул все это время, все девять месяцев я дул на воду, потому что не хотел оказаться снова в том моменте, где я был абсолютно беспомощным. И да, я таскал везде с собой свою секретаршу и в определённых кругах, да даже тот же самый Алик он свято верил в то, что я с этой секретаршей спал, просто потому, что мы появлялись везде вместе, ещё как фактор работал тот момент, что эта секретарша была дочерью моего давнего партнёра, и чтобы девица не наделала глупостей, да и чтобы самому не дёргаться каждый раз, когда я получал неоднозначные намёки от других женщин, я таскал везде с собой её. Но она, видимо, подумала в последний момент, что наши отношения имеют право на продолжение. Хотя я сразу чётко говорил о том, что она будет меня сопровождать.

Я снова прикрыла глаза.

Господи, он выкручивался, как не знаю кто.

Мне кажется, у него горело со всех сторон.

Единственное, что я могла делать, это просто слушать, потому что я даже закричать на него не могла, чтобы не смел лгать мне, глядя в глаза.

Да, пусть я закрывала глаза, но все равно сам факт.

Я тяжело вздохнула, и это побудило Рустама к новому витку признаний.

— И в тот день, когда ты приехала, это на самом деле какое-то дебильное стечение обстоятельств. Она подумала, что все эти последние месяцы они могут позволить ей вести себя как-то иначе, нежели чем просто быть моей сотрудницей. Она хотела соблазнить, но после перелёта в Москву, после ночной сделки я реально ни на что не был способен, да я и не хотел ничего подобного. И да, я поступил очень жестоко, что я не позвонил тебе, когда улетел в столицу. Но, если честно, вся эта ситуация с бывшей женой, с тем, что ты могла ей поверить и посчитать, будто бы я совсем последний и безумно жестокий человек, который просто так забрал у неё сына, мне было очень неприятно от этого. Я понимал, что ты могла думать, что я с тобой тоже могу так поступить, но нет. Тимур это мой ребёнок, потому что от него отказалась мать. И мне было неприятно, что ты ей поверила.

— Я не поверила, — сказала я тихо, желая подсластить пилюлю.

Сейчас уже было глубоко плевать, кому я верила, кому не верила из-за того, что я преследовала свои цели.

— Но когда мы разговаривали… — начал Рус и я перебила:

— Когда мы разговаривали, я хотела сделать тебе больно, потому что мне было тяжело, потому что мне было настолько тяжело от того, что ты заставил меня пережить шок, стресс, непонимание и этот разговор ваш с Аликом в кабинете.

— Он свято верит в то, что я спал со своей секретаршей, — зачем-то ещё раз напомнил мне Рустам, и я поморщилась. — Но Еся, честное слово, я ни с кем не спал, я ни с кем не спал, я все это время хотел только тебя. И да, это вообще по-дурацки звучит. Это, наверное, самое глупое, что может сделать муж. Но, черт возьми, я так сильно тебя хотел, что я боялся не сдержаться. И мне твои эти щиколотки, мне твои эти узенькие аккуратные коленки... Есь, ты меня с ума сводила, а я, чтобы лишний раз не сходить с ума, сам закрывался, покупал тебе эти длинные сорочки и позже приходил спать, чтобы точно ничего не произошло, потому что это страшно. Я не хотел повторения той ситуации. Я боялся даже к тебе прикасаться. А у меня никого не было….

Глава 46

Есения

Я тяжело вздохнула, опустила глаза, я старалась скрыть их, потому что в них блестела и мерцала злость, агония, раздражение. Я старалась скрыть все от своего мужа предателя. Превозмогая себя, превозмогая моральную боль, то, как меня всю корёжило, выламывало кости, заставляло мышцы заходиться судорогой, я наклонилась слегка вперёд, протянула дрожащую свою ладонь к руке мужа, положила, сжала его пальцы. Из-под закрытых век покатились градинами слезы.

— Я тебе верю, — прошептала я хрипло и не смогла открыть глаза, чтобы посмотреть в лицо мужу, ведь он бы увидел, что я лгала. — Я тебе верю…

А это я повторила громче, чтобы он понял, что мне тяжело, но я ему верила.

— Еся, Есения, девочка моя, родная моя, пожалуйста…

— Я верю, — хрипло произнесла я и поняла, что если я ещё раз повторю это, то просто сорвусь в какую-то безумную истерику. Рус качнулся ко мне, перехватил мою руку своими ладонями, согрел её в колыбели своих объятий.