Измена. За что ты так со мной (СИ)

— Лучше домой, — вздыхаю я. — Если честно, сил ни на что не осталось.

Прямо в салоне снимаю туфли, ощущая долгожданное облегчение. Это не обувь из коллекции Кирияновой, а настоящие атрибуты для пыток. Узкие до невозможности. Еще и кожу натерли.

— Катёна, а ты бы меня дождалась, если бы, в теории, меня посадили на несколько лет?

Этот вопрос огорошивает. Я даже забываю, куда мы едем.

— В смысле? У тебя какие-то проблемы?

— Нет, это просто любопытство.

На такие темы я даже не размышляла…

— Смотря за что тебя посадили бы… И был ли ты виноват…

— Ясно, — прибавляет скорость. — Не бери в голову. У меня просто под конец рабочего дня вместо мозгов мешанина. Сегодня с парнями в фирме обсуждали эту тему, вот я и тебя решил поинтересоваться.

Облегченно выдыхаю.

— А давай-ка я лучше тебе кое-что другое покажу! Чтобы ты не думал о всякой ерунде? — тянусь к заднему сиденью и достаю из пакета свеженький документ о расторжении брака с Демидовым. — Как тебе? — показываю его Давиду.

— Чудесный лист, Кать, — улыбается он. — Смотрел бы на него и смотрел.

Мы въезжаем на закрытую территорию комплекса, где живет Давид. Пробую обратно втиснуть ноги в туфли, но стопы к вечеру отекли, а натертая кожа горит.

Давид выходит из машины и отрывает для меня дверь.

— Я пойду босяком, — заявляю. — Не могу обуться. Больно.

Давид опускает взгляд на мои ноги.

— Зачем себя так мучить? Неужели нельзя носить удобную обувь?

— К превеликому сожалению, нет.

Давид оглядывается на высотку.

— Далеко идти придется. Ноги наколешь.

— Все лучше, чем на каблуках, — отмахиваюсь я.

Он о чем-то задумывается.

Забирает мои пакеты, пока я осторожно выхожу из авто, ставит внедорожник на сигнализацию, подходит ко мне и внезапно закидывает меня на плечо. Я взвизгиваю, а Давид шагает через двор к дому. Болтаюсь на нем растерянно. Еще и двор теплым вечером оказался людным.

— Тебе перед соседями не стыдно так нести девушку? — тихонько шикаю, вися вниз головой и придерживаясь за его спину. — Я же не ковер.

— Мнение соседей меня интересует в последнюю очередь. Ты в кровь стерла мизинцы, я не хочу, чтобы в ранки попала грязь. Не было бы пакетов, взял бы тебя на руки.

— Но я ведь тяжелая!

— Да, я уже надорвался, — смеется Давид и держит свою большую ладонь на моей попе, чтобы не задрался подол. — Как тебе там? Не жмет, не давит?

— У тебя достаточно вместительное и комфортабельное плечо бизнес-класса!

Отпускает меня Расулов, лишь когда заходит в квартиру.

Во владениях Давида я уже успела освоиться, изучила каждый уголок.

На первом этаже у него гостиная, спальня, два санузла, кладовая, кухня и столовая. На втором ярусе гостевая комната, еще санузел, кабинет и большая зона отдыха с бильярдом.

Я иду в спальню Давида. Там открываю платяной шкаф, полностью занимающий одну из стен. Шкаф практически пустой. Вещей Давида мало для стольких полок, очевидно, что он подбирал этот шкаф не только для себя.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​Наверное, раньше здесь была женщина, любившая кучу нарядов. Я не думаю, что такой заманчивый мужчина, доживший до тридцати пяти лет, ни с кем ни разу не съезжался. Но мне спрашивать о его прошлых отношениях совсем не хочется.

Зачем лишний раз напоминать Давиду о бывшей женщине? Есть же я.

Достаю из пакета футболку, удобные шорты, трусики и носочки.

Я все чаще остаюсь у Давида на ночь, а расхаживать по дому в брюках или Кирияновском платье не очень удобно. Но перебираться к Расулову окончательно я тоже не хочу. Меня сейчас устраивает, как происходит между нами.

— Я в душ, — на пороге спальни появляется Давид. — Доставку должны привезти. Заберешь, если я не успею?

— Хорошо, — киваю.

Давид уходит.

Я снимаю черное платье, надеваю футболку и шорты.

Платье нужно закинуть в стиралку.

Прохожусь по квартире в поисках вещей Давида, которые можно постирать за компанию, но они снова оказываются в стиральной машинке.

Эта мелочь кажется удивительной. Расулов не разбрасывает одежду. Даже носки. Я ни разу не видела, чтобы они валялись на полу.

Сколько себя помню, сначала я ходила и собирала носки за отцом, потом за Тимофеем, а за Давидом это делать не нужно. Он сам справляется.

Через десять минут звонит домофон. Встречаю курьера и забираю заказ.

Из душа Давид еще не вышел.

Я раскладываю ужин по тарелкам и накрываю на стол.

— Кать принеси полотенце! — громко просит Давид.

— Сейчас!

Срываюсь из кухни в спальню. Достаю из шкафа большое темно-синее полотенце и направляюсь к ванной. Стучу в дверь.

Через несколько секунд Давид открывает.

— Спасибо, — берет он за край полотенца и пытается забрать.

Но у меня пальцы сжались на махровой ткани мертвой хваткой. Я стою, как пригвожденная к полу, залипая взглядом на обнаженного мужчину, окутанного влажной дымкой. Смотрю, как капельки воды стекают по его груди к рельефному прессу, минуя пупок, и скатываются еще ниже.

Давид прекрасен… везде…