Измена. За что ты так со мной (СИ)

Ну и где этот пенёк? Раскапризничался хуже младенца.

Я замечаю папашу Кати уже вдалеке и сначала быстро иду за ним, однако через несколько шагов каким-то внутренним чутьем чувствую, что не нужно этого делать. Надо дать ему возможность исполнить то, что он задумал.

Пока дед, в упор не видящий калитку, корячится через закрытый шлагбаум, я сворачиваю на парковку и падаю в машину.

Выезжаю следом. И не такой уж он и беспомощный, как описывала Катя. Сам прошел вдоль улицы, прочитал на таблице дома адрес и вызвал такси.

Он двигается в спальный район города, останавливается возле одной из похожих друг на друга многоэтажек. Шагает к парадному входу и звонит в домофон.

Наверное, здесь и проживает его драгоценный зять. Только открывать дверь тестю он почему-то не спешит.

Я подъезжаю насколько возможно близко, чтобы оставаться сторонним наблюдателем, и опускаю стекло в машине.

Дед топчется перед дверью, не выпускает из рук телефон, звонит.

Я слышу пиликание домофона. Похоже, плюшками в этом доме никто старика баловать не собирается, и на радушие он может не рассчитывать.

Я уже хотел выйти из внедорожника и позвать деда, но в последний момент задерживаюсь, потому что из подъезда выходит Тимофей.

Немного непривычно видеть этого офисного кузнечика без костюма — на нем простая серая футболка и штаны похожи на пижамные.

— Тимофей, сынок, здравствуй! — дед кидается к Демидову.

А тот пятится, держится отстраненно.

— Что вы здесь делаете, Алексей Геннадьевич?

— Я только что узнал, что вы с Катькой разошлись, — сокрушается он. — Зачем же ты ее отпустил к тому бандюге?!

Тимофей ухмыляется, когда понимает, что дед не скандалить пришел.

— Наверное, потому что ваша Катя шлюха?

Дед замирает, а я всем телом дергаюсь к двери, борясь с нестерпимым желанием сломать Демидову нос второй раз. Сжимаю кулак. Не сейчас. Нельзя пока вмешиваться.

— Зачем же ты обзываешься, Тимофей? — негодует дед. — Не надо так говорить!

Демидов прыскает смехом и скрещивает руки на груди.

— Как хочу, так и говорю. Мне вообще все равно. Да, мы с Катей развелись. На этом все. От меня вы что хотите?

Дед явно не ожидал такого приема. Выглядит растерянным.

— Поговорить и помирить вас. Не чужие все-таки люди…

— А мне оно надо? Если Катя шатается с мужиками и ведет себя аморально — зачем мне такая жена?

— Я ее отругал. Она одумается. Прости ты ее дуру, сынок. Она вернется. Может, поднимемся в квартиру и подождем ее там?

— Да вот нужны вы мне сто лет, Алексей Геннадьевич! В гости ко мне собрались? Мне вам чаю еще налить скажете?

Дверь дома снова открывается. Из подъезда выходит девушка. Я видел ее в ресторане.

— Тимоша, а что тут происходит? — спрашивает она.

И Тимофей теряется. Он точно не хотел, чтобы дед увидел его любовницу. Демидов сжимает губы и хмурится так, что морщины на его лбу складываются во фразу: зачем ты выскочила?

— Уйди, — говорит он и, резким движением распахнув дверь, заталкивает девушку обратно.

— Кто это? — ошарашенно спрашивает дед.

— Не ваше дело! — рявкает любимый зять. — Проваливайте отсюда или я вызываю полицию! — И Тимофей скрывается в доме.

Деда зашатало. Он хватается за сердце и медленно шаркает сандалиями к лавке.

Вот оставить бы его здесь, чтобы подумал над своим поведением, но я обещал Кате вернуть папашу. Что я ей скажу, если с ним что-то случится? Ушел за отцом, а пришел со жмуром?

— Понравилась встреча с зятьком? — спрашиваю, подойдя к лавке. Дед, мельком посмотрев на меня, демонстративно отворачивается. Гордый. — Я вот не пойму, — продолжаю, — ты в дом престарелых так сильно хочешь или одному сгнить в доме за черт знает сколько километров от города? Или чего добиваешься? Неужели за столько лет не понял, что, кроме дочери, ты на хрен никому не сдался?..

Дед уперто молчит. Нахмурил свои седые брови.

— …Кто о тебе позаботится, если не Катя? Вот этот вот дегенерат Тимоша? Да срал он на тебя и на твои чувства. Пока Катя в квартире с ума сходит, ты здесь стелешься перед каким-то уродом. Неужели для тебя чужой человек важнее родной дочери?

Дед игнорирует. Но я не Катя, чтобы вымаливать снисхождения и общения у человека, на которого мне тоже все равно.

Я подхожу вплотную к лавке и беру деда за предплечье.

— Вставай. Я отвезу тебя к Кате.

— Нет, — впервые он что-то пробурчал.

— Будешь сидеть у дома Тимофея? А ты в курсе, из-за чего на самом деле они развелись? Твой ненаглядный зять шпилил девицу, которая сейчас выходила, пока был женат на Кате.

— Что значит шпилил?..

— А ты не понимаешь? Сформулирую по-другому — драл.

Лицо деда становится пунцовым.

— Быть такого не может, — тихо бубнит.

— Еще как! А Катя этого не простила.

— Врешь… Это ты увел ее из семьи… — еще пытается спорить, но уже выглядит раздавлено.

Терпеливо выдыхаю, смотря на деда.

— Ты же в глубине души понимаешь, что я прав. Поехали. Довольно капризов.

Дед, повинно опустив голову и пропыхтев, тяжело встает с лавки.

Веду его к машине.

Если бы не мои чувства к Кате, давно бы послал его на хрен. Характер, конечно, у Алексея Геннадьевича тяжелый.