Измена. Закрывая гештальты (СИ)

— Какая капризуля, а? Давай знакомиться, малышка, раз уж, наконец, встретились не на трассе.

Я вздрагиваю. Поднимаю глаза и начинаю судорожно соображать: кто, где, когда?

Вероятно, выгляжу напряженно и встревоженно, потому что появившийся на трибуне Глеб, обнимает меня со словами:

— Все хорошо, милая? Он ничем тебя не успел обидеть?

А широко ухмыляющемуся товарищу достается предостерегающее:

— Кир! Отстань от моей женщины!

Я захлопываю рот и ноут, собираю вещи и поднимаюсь, тут же оказываясь в знакомых теплых успокаивающих объятьях.

— Ты заслужила наказание, но раз приехала сама, то после получишь маленький приятный сюрприз, — шепчет на ухо, а у меня в мурашках вся спина и шея, и внутри свивает кольца огненный смерч.

Недовольный Кир, наклонив голову к плечу, несколько агрессивно уточняет:

— Чего это твоей? Эту попку первым увидел и заценил я!

Мамочки, мне сорок лет, какое позорище.

Днище просто.

И тут в него стучат:

— Мать моя, да ты — роковая женщина!

Езус-Мария! За что?

Глава 43 Игры, в которые играют люди

Я говорил тебе посмотреть драконов, а не покупать их!

Р. Л. Асприн «Еще один великолепный МИФ»

— Мам, ты, я смотрю, решила не мелочиться, — улыбаясь, показал мне два поднятых вверх больших пальца Кот.

Капец. Позор-позорище.

Езус-Мария! Холера… и прочее…

— Костя, ты уже завершил? Поехали, — это все, на что меня хватило.

И еще осанка балетная, да. Ну, и что с того, что, даже выпрямившись и расправив плечи, я Глебу только до ключиц и достала. Лбом.

Все.

Сын хмыкнул, но так, без злости:

— Ну, поехали. Ты, как всегда, принесла мне удачу. Если не облажаюсь в субботу — попадаю на тренировку с «Зенитом» в Питере.

— Как занятно вышло-то, правда, медовая моя? — проговорил мне в макушку Глеб, прижимая крепче.

А Киру вновь перепало короткое, но бескомпромиссное:

— Отвали.

Судя по хитрому прищуру, тот плевать на это предостережение хотел.

— Давай-ка мы с тобой, как настоящие рыцари, капризулю проводим до принцессиной башни, а то мало ли кто по дороге привяжется?

— Как ты? — рыкнул Глеб, сжав меня сильнее.

Пискнула и была тут же поцелована в висок и отпущена на свободу:

— Малышка, ты же поняла уже все, правда, медовая моя?

— Чего я должна была понять? — осторожно уточнила, а то мало ли что?

Глеб, взяв свободную от вещей руку и поднеся кисть к губам, смотрел серьезно, прямо в глаза:

— Мы с тобой вместе.

— Глеб Максимович, а не круто ли вы заложили, а? — голос сына еще молодой и звонкий, но тем не менее прозвучал строго.

И Глеб, и Кирилл резко подобрались.

Шутки кончились.

— Видишь ли, Костя, — начал Кирилл, которого никто вообще не спрашивал.

Глеб среагировал мгновенно: перехватил мою сумку с вещами, прижал меня к себе свободной рукой, развернулся к Коту, чуть прикрывая меня собой:

— Отвали Кир, я сказал. С сыном любимой женщины я сам разберусь.

В этот момент, я полагаю, мы с Котиком были похожи как никогда: рты раскрыты, глаза выпучены и в них плещется безмерное офигение.

Но тут Кирилл заржал так, что мы пришли в себя моментально. Переглянулись, подобрались, а сын указал глазами в сторону «боксера», строившего своих очередных подопечных на поле.

Понимает.

Отрицательно покачала головой. Еще не хватало в этот дикий позор с толпой непонятных мужиков втягивать человека, от которого зависит спортивное будущее ребенка.

— Глеб, ты, конечно, вечно, как чего ляпнешь. Я конкретно впечатлился и оборжался, да, — вот нет у человека инстинкта самосохранения, совсем.

Как эта здоровенная махина так быстро оказалась на земле, я не уловила. Но вот Кот держит мои вещи, а Кирилла уже прижали к основанию трибуны.

Тихий рык впечатлял:

— Не лезь, я сказал. Не твое дело. Просто — не смей.

Котик округлил глаза:

— Мам, а нам не пора ли?

Здесь можно и не думать — прав ребенок. Бочком-бочком, аккуратно я спустилась вниз, но далеко не ушла.

— Милая, что ж ты такая быстрая-то? И непослушная… — укоризненно позвучало над ухом, и знакомый аромат укутал теплом, уговаривая довериться, спрятаться в этих руках и не беспокоиться больше ни о чем.

Но я-то не первый день на свете живу и прекрасно знаю, что «спасение утопающих…», поэтому я повела плечом, чтобы стряхнуть наглую лапу. Но кому это, да?

Глеб просто перехватил меня за талию, отобрал у сына мои вещи и повел к выходу со стадиона.

— Ари, малышка, можешь сердиться сколько угодно, я все равно найду способ вымолить прощение, — хмыкнул в мое хмурое, недовольно скривившееся лицо.

Вздрогнула, представив, как именно он будет это делать.

Порозовела.

А Глеб тихо засмеялся на ухо.

До машины добрались быстро, но тут ждал очередной сюрприз: моя крошка была подперта байком Глеба.

— Чтобы не сбежала, — просто пояснил этот невозможный человек.