Изменить себя

Наказание должно было происходить в одном из внутренних дворов, не снаружи. И я увидела в том дворе королевскую стражу – не гвардию, королевского палача – этот мужик с закрытым лицом просто не мог быть никем иным, да и всё. А на балконе, выходившем во двор, стояла королева, рядом с ней принц и кто-то из свиты – его и её. И всё.

Мне зачитали приговор – о том, что предательница должна быть наказана, и после наказания ноги её не будет во дворце. Да и ладно, главное, чтоб жива осталась.

Тут нужно вам сказать, что зелье-то начало работать. У меня притупились все ощущения, кроме, может быть, слуха, и я вправду переставала ощущать прикосновения ко мне, и это было к лучшему, как мне показалось.

- Разденьте её, - приказала королева. - Нечего тут!

С меня стащили рубашку, я осталась в штанах, да грудь была перевязана слегка полосой ткани, я обычно так делала, пока была гвардейцем.

- Что там у неё на шее? Покажите немедленно! – требовала королева.

- Крестик, наверное, - сказал кто-то рядом.

- Всё равно покажите! Мало ли, что там за крестик!

Палач подошёл и вытащил из-под намотки шнурок с моим артефактом.

- Это чёрное колдовство! Снимите его немедленно! – бесновалась королева.

Что ж, мне осталось только смотреть, как палач перерезал шнурок. А дальше я-то ничего не почувствовала, но все, кто стоял вокруг, хором ахнули.

Ну да, ну да. Принцессу Элизу должны были запомнить. А сейчас это была она, то есть – я.

- Я не подниму руку на принцессу, - отчётливо сказал палач.

- Да какая она принцесса, она презренная обманщица и предательница! – визжала королева.

А я словила дзен – стояла себе полураздетая, и было мне всё равно. И не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, ни языком.

Ни один из всех, кто стоял в том дворе, не решился причинить принцессе вред, как бы ни бесновалась королева. И тогда на меня натянули обратно рубаху и просто вернули в ту же самую темницу, и сказали – пусть потом король решает, что со мной делать.

Меня это полностью устраивало. Я легла на лавку и провалилась в сон – зелье сделало-таки своё дело окончательно.

4.

Сколько я спала – не знаю. Потом мне рассказали, что в окошко скреблись и мышки, и птички, и прочие жабки, но я не слышала. И то ладно, что никакой аллергии не схватила, а могла ведь, могла, и пришёл бы мне капец и конец. А так – ну, пять минут позора, а потом спать.

Так вот, я проснулась от того, что дверь в мою камеру просто нахрен вынесли с громкими воплями, и я увидела родные лица во главе с Лансом – тоже достаточно потрёпанным, но счастливым.

Ланс сначала сгрёб меня в охапку, убедился, что жива и цела, потом поставил на место.

- Ваше высочество, - поклонился он.

- Да в пень то высочество, - отмахнулась я. – Толку-то сейчас от него! Вот настанет нормальная жизнь – буду снова высочеством, а пока меня зовут Лиза, и точка.

Остальные тоже осторожненько трогали меня за руки – мол, мы тут, а ты в порядке. Да, я порядке. И раз вы меня спасли, то и всё прочее в порядке, так?

- Ох нет, Лиза, не в порядке, - воздохнул Ланс. – Но пошли отсюда, и дальше разберёмся.

Мы пошли в наше крыло, там меня проводили до дверей комнаты, и я обещала сразу же спуститься в трапезную – только приведу себя в порядок.

Я по-быстрому вымылась, оделась в чистое и заплела косу, и пошла вниз. Меня усадили между Лансом и господином Хьюго, придвинули еду и принялись рассказывать новости.

Было так.

После того памятного разбирательства в тронном зале при большом скоплении народа короля до сего момента никто не видел, у его личных покоев стоит стража, внутрь никого не пропускают, еду приносят. Значит, есть шанс, что он жив, но – как говорится, промедление смерти подобно.

Дальше оказалось, что королева вызвала от границы какие-то воинские подразделения, они частью в пути, частью уже в городе, и сначала подчинились королеве и взяли под охрану гвардейское крыло дворца. Но потом кто-то самый умный  из командования попросил предъявить приказ короля, а не королевы, потому что присягали они королю, а не его супруге, и уж тем более не принцу Тристану, который тоже попытался командовать. Королева не смогла показать ни приказа, ни королевского перстня, ни печати – почему-то, попробовала продавить наглостью, как она всегда делала, но почему-то не преуспела, её попросту не послушали. И в какой-то момент перестали охранять гвардейцев, чем те и воспользовались, вышли строем и пошли выносить государственную тюрьму – тем более, что в тот момент в ней не содержали никого, кроме нас с Лансом. Первым делом освободили Ланса, а потом сразу же и меня.

Также оказалось, что вчера на несостоявшуюся экзекуцию из дворцовых окон любовалось преизрядно народу, и то, что девица-гвардеец внезапно оказалась изгнанной принцессой Элизой, уже не новость.  Когда кто-то из придворных прямо спросил у королевы – а правда ли, что, та разъярилась и отхлестала неудачника по щекам прилюдно. Так что – все знают, но обсуждают шёпотом и очень осторожно.