Изменившийся человек

Вот и все, что она может сказать. И все, чем им придется обойтись. А пока что пусть довольствуются Бонни — она хотя бы в наличии. Шансы были плачевно малы, но они нашли в последний момент приемлемую замену выступающему, которого хотя бы не привлекли по делу о детском порно. Ну, придется обойтись одним выступающим. А она пусть объяснит аудитории, что знаменитый бывший скинхед не смог прийти. Впрочем, ребятам на это плевать. Ученикам нужны их аттестаты. А родителям ни к чему слушать выступление человека, который мог бы подпортить столь радостное событие разговорами о ненависти.

Снова подступают слезы. Бонни держится из последних сил. Не хотелось бы разреветься при Линде Грейбер и Дэвиде Армстронге.

— Мы очень вам признательны, — говорит Линда.

— Для меня это честь, — отвечает Бонни.

— Никогда не знаешь, как оно обернется, — доверительно сообщает Дейв. — Может, и вам будет польза. У некоторых из этих ребят весьма состоятельные родители, которые не прочь пожертвовать на благотворительность и получить налоговые льготы.

Какой жуткий человек, какой пошлый — все сводит к деньгам. А на самом деле это же откровенный шантаж. Бонни следовало бы защищать Дэнни и его работу, но она выбрала легкий путь, ради сына пошла на компромисс, поэтому вряд ли теперь может послать Дейва Армстронга с его советами потрясти богатых родителей к черту. Кроме того, Бонни примет любые пожертвования, захоти их сделать родители. Это же не для нее. Это для дела Мейера. Чем бы он сейчас ни занимался.

Мейер теперь собирается поездить в одиночку — в Турцию и на Ближний Восток. У Бонни уже давно выработался рефлекс — поддерживать все его начинания, в том числе и потому, что у него бывают поразительно интересные идеи. Но в глубине души она приходит в ужас: ведь он может оказаться в недружественной обстановке, где рассчитывать ему придется исключительно на свое обаяние.

Можно только восхищаться тем, что у Мейера, в его-то возрасте, хватает отваги и решимости бросить свою отлаженную жизнь и отправиться посмотреть вблизи, как страдают его собратья. Его пример вдохновляет: человек столького достиг, но упорно движется дальше, требует от себя все большего. Он святой. Ангел. Да, конечно, у него есть недостатки. Но при всем при том он хороший человек, человек, который старается быть хорошим.

В отличие от эгоистки Бонни, которая не может не думать о том, чем обернутся планы Мейера для нее. Мейер рассуждает так, будто он намерен провести в разъездах остаток жизни, деля его между захудалыми аэропортами, вонючими тюрьмами и камерами пыток. Вчера он сообщил Бонни: Айрин обвинила его в том, что он хочет от всего отойти, разыграть смерть на публике — как Толстой, который провел последние часы на какой-то никому не известной железнодорожной станции. А Мейер сказал Айрин: что сгодилось для Толстого, сгодится и для меня.

Но как же фонд? Без Мейера он ничто. Все уходят. Сначала Винсент, теперь Мейер. Мейер уже не юноша. Это может сказаться на его здоровье.

И тут начинает реветь сигнал воздушной тревоги.

Линда крепко зажмуривается. Дейв ухмыляется.

— Без паники, — говорит Дейв. — Это первое предупреждение — перед церемонией.

— Благозвучно, правда? — говорит Линда.

— А о чем их нужно предупреждать? — спрашивает Бонни.

— О нас, — говорит Линда.

— Хе-хе, — говорит Дейв.

— Опаздывают постоянно, — говорит Линда.

Вышибающий мозг звонок звенит снова. Дэнни слушает его каждый день. Понятно, почему достали — самое распространенное слово в его словаре. Этот звонок постоянно прерывает его мысли, фантазии, все, что он мог бы выучить. Естественно, дети приходят домой и хотят только жевать чипсы перед телевизором, тупить под его убаюкивающий гул. Как так получилось, что Бонни раньше не слышала, под какую звуковую дорожку протекает жизнь ее детей? Это всего лишь звонок. Нет, надо успокоиться — если она намерена выйти на сцену и сказать речь. Бонни вдруг понимает, что не может вспомнить ни фразы из заготовленной речи, и больше всего ей хочется сесть на пол и уткнуть голову в колени.

— Вы как? — спрашивает Дейв.

— Отлично, — отвечает Бонни.

— Нервничаете? — говорит Линда.

— Нисколько.

— А вам часто приходится выступать?

Линда раскусила Бонни. Поняла, что Бонни врет и на самом деле нервничает. Так что Бонни может поврать еще.

— Постоянно, — говорит она.

После второго звонка Линда и Дейв разворачиваются и, как зомби, шагают к залу. Вокруг все выпускники старательно поправляют шапочки и гурьбой устремляются туда же.

Пробираясь через толпу, Армстронг, улучив момент, рассказывает Бонни, как будет проходить церемония. В вестибюле шум, ребята орут, ее и Дейва разносит в разные стороны. Она слышит разве что треть из того, что он говорит. Молитва, хор, аттестаты. Бонни кивает, делает вид, что все понимает. Она как-нибудь вычислит. Кто-нибудь даст ей сигнал, что пора выступать.

Дейв открывает дверь, ведет Бонни и Линду по коридору с проводами, усилителями, шкафами для костюмов — обычный бардак за сценой. Бонни это напоминает «Шоу Чендлера». Они с Винсентом и Мейером пошли туда вместе и ждали в гримерке.