Изменник

Но на заставе, о которой не знали макисары, автобус был остановлен и здоровенный русский офицер сам начал проверять документы и багаж выгнанных из автобуса пассажиров. К счастью, проверка была небрежная. Красильников по-русски пересчитал всех беглецов, рассеянно порылся в раскрытых чемоданах с помощью двух солдат, один из которых смешно заикался, все шло хорошо, пассажиры снова полезли в автобус, шофер торопился пустить в ход мотор, и, вдруг гром среди ясного неба. Из кафе вышел Галанин в своем белом кителе. Ивонна его сразу узнала, по фигуре, усам и по тому стеку, которым он тогда у Шомара махал перед ее носом. Стояла стараясь не дрожать и радовалась, что через густую вуаль он не мог ее узнать. Когда заика кончил рыться в ее чемодане, пошла скоро за полной дамой, которая торопилась перед ней. Уже ступила одной ногой на подножку, когда почувствовала, как кто-то схватил сзади за ручку ее чемодана. Обернувшись увидела хромого и косого человека, на растрепанных волосах которого ухарски сидела пилотка… он тянул одной рукой за чемодан, другой держал странного вида револьвер похожий на очень короткое ружье: «Мадама, туда, ком! Комендант Галанин!»

Поняла что пропала, с тоской посмотрела на кузов удаляющегося автобуса, покорно пошла рядом с солдатом и, закрыв глаза, вошла в кафе. За столиком сидел Га-ланин, который любезно кивнул ей головой: «Бон-жур! садитесь пожалуйста, мадам! Аверьян, ты можешь идти! Вы что пьете, коньяк или аперитив?» Все погибло, приготовившись ко всему, она старалась не показать того, что испугалась: «Если можно, Цинзано! я люблю горькое!», подняла вуаль, вызывающе ему улыбалась: «Вот мы и встретились! Никак не думала, что когда-нибудь вас увижу!» Галанин весело с ней чокнулся: «Я тоже! И после этого еще говорят, что от своей судьбы можно уйти! Ни в коем случае! За ваше здоровье, если хотите, и за здоровье этого идиота Серве!»

* * *

После совещания офицеров батальона, Галанин заторопился к себе наверх, где в его комнате сидела под охраной Аверьяна Ивонна де Соль. Послав Аверьяна за Шуркой, закурил папиросу, заметил ворчливо: «Почему вы стоите у окна, точно собираетесь уезжать, не снимете шляпы ни дорожного плаща. Должен вас разочаровать. Ваше пребывание у меня затянется наверное на два-три дня! Если будете себя вести хорошо и ваши террористы тоже, выпущу на свободу, в противном случае… Пока же чтобы покончить с неприятной стороной вашего пребывания здесь, мы вас обыщем!»

Ивонна поспешно сняла с себя плащ и шляпку, начала расстегивать пуговицы на блузке торопясь и путаясь в петлях дрожащими пальцами. Галанин удивился: «Что вы делаете?» — «Что я делаю? раздеваюсь, как видите! Раздеваюсь догола я вовсе не желаю, что бы вы рвали мой комбинезон, у меня их очень мало!» Галанин смеялся:

«Вот как!! Но вы напрасно думаете, что это я вас буду обыскивать! Здесь у меня есть русские женщины. Одна из них вами и займется, ага вот и ты, Шурка! Обыщи ее! Раздень ее догола! обыщи все белье и платье, посмотри нет ли чего на теле, в прошлый раз я нашел документы у нее между грудей, наверное они опять там, может быть в другом месте! Тебе виднее! Не церемонься с ней! если будет сопротивляться: Аверьян за дверью, позови и он тебе поможет, я пойду выпью, что-то жарко сегодня!»

Когда обыск кончился и красная от стыда и унижения Ивонна оделась, торжествующая Шурка махала перед Галаниным кожаной сумочкой: «Вот, нашла, не сразу, но нашла! Если бы вы знали где? Ни в жизнь не догадаетесь!»

Галанин вытащил из сумочки несколько бумажек, прочел: «Интересно! Мадам де Соль, да вы не сердитесь, вы ведь не виноваты, что попались, со всяким может это случится!»

Де Соль гордо подняла голову: «Я не сержусь. Эти документы все равно ничего вам не скажут! Может быть только то, что вы пропали! Все! Сдавайтесь, пока не поздно! Но против грубого обращения вашей русской дамы я категорически протестую! Она меня два раза ударила! Полюбуйтесь!» Подняв юбку обнажила ногу и показала синяк на бедре, показала на такой же синяк на голом плече: «Это безобразие и не делает чести вашему батальону, господин Галанин!» Гала-нин возмутился: «Как тебе не стыдно, Шурка, бить беззащитного, да еще женщину? Мне за тебя стыдно!» -

«Пусть спасибо скажет, что я ее только два раза саданула! Не хотела отдавать сумочку, ногами ее защищала тоже на дуру напала! Думала что я так ей и поверила, что у нее месячные! А если вам ее жалко, нечего было меня звать, могли и сами ее лапать как тогда в Шомаре! Мне Бабушкин, думаете, не рассказал? Все рассказал, я пошла! Вижу что лишняя!»