Изменник

— Не могу сказать с уверенностью, на чьей она стороне, — продолжил Джейсен. — Не уверен, что она вообще на чьей либо стороне. Не уверен, что она вообще признает какие-либо стороны.

— Но ты ведь рассказал ей о том, что планируешь? Как ты можешь ей доверять?

— Потому что я решил верить в то, что она не предаст меня.

В голове у Ганнера пронеслось эхо: доверие происходит от слова «верить». И ком набухающей тошноты становился тяжелее с каждым шагом. Мир обволакивал его, как медленный желатиновый водоворот. Лабиринт с шипами внезапно оборвался; за ним открылся огромный клинообразный тротуар, покрытый, похоже, аккуратно переплетенными древесными стволами бледного цвета голой кости; побеги с листьями тянулись к солнцу по обе стороны прохода. Там, где тротуар начинался, ширина его была не меньше ста метров. По мере их продвижения тротуар все сужался, образуя похожий на треугольную стрелку скат, с острием, упирающимся в парадные ворота Галактического Сената: в двойную пластину дюрастила, по толщине сравнимую с броней звездного разрушителя, с выгравированной на ней большой галактической Печатью в окружении печатей тысяч миров.

Йорик-коралл выращивали специально, чтобы пресечь доступ; периметр ворот охватывал зев прохода невероятного размера — и это при том, что к тому моменту он вырос лишь наполовину — а сами ворота виднелись лишь на одну треть. Как только авангард процессии ступил на тротуар, выкрики стали более протяжными, глубокими, звонкими, словно бравый военный марш превращался в религиозное песнопение. И эта смена мелодии, казалось, лишила Ганнера последних сил; колени его подогнулись, и он упал прямо на тротуар, скорчившись в позе зародыша и тем самым словно обвиваясь вокруг невидимого кулака тошноты, что врезался в его живот.

Рот наполнился слюной, ребра ходили ходуном. Чтобы его не вырвало, Ганнер зажмурился.

— Ганнер? Ганнер, что с тобой? — голос Джейсена, приглушенный и встревоженный, раздался откуда-то сверху. — Давай, Ганнер, ты должен подняться!

Ганнер не мог подняться. Он не мог ответить. Он даже не мог открыть глаза. Гладкие твердые стволы, которыми был вымощен тротуар, были холодными — не то, что солнце, припекавшее сверху — и все, чего Ганнер хотел — это умереть.

Вот здесь. Прямо сейчас. Если бы он только мог умереть… Где-то послышалась отрывистая йуужань-вонгская речь; два голоса — презрительно-властный и елейно-покорный — спорили о чем-то.

Мгновение спустя Ганнер услышал неподалеку, как Ном Анор рявкнул на общегалактическом:

— Господин старший формовщик спрашивает, почему джедай жмется, как брензлит. Я солгал ему, Джейсен Соло. Сказал, что таким образом люди проявляют свое уважение Истинным Богам. Заставь его подняться. Заставь эту трясущуюся, жалкую пародию на джедая достойно пройти через обряд — пока господин старший формовщик не догадался, что я солгал ему.

— Он всего лишь человек, — услышал Ганнер ответ Джейсена. — Нельзя ожидать от человека, который неделями сидел на седативных препаратах, что он будет бодро маршировать под музыку. Он трясется, потому что болен.

От стыда Ганнера бросило в жар: вот и Джейсену пришлось лгать ради него.

Слабость, которая свалила его с ног, была не физической. И от того, что Джейсен был вынужден оправдываться за него, было еще хуже. «Всем приходится лгать ради меня», подумал Ганнер. «Всем приходится притворяться, что я не так жалок и бесполезен, как это есть на самом деле. Но вот я-то не могу больше притворяться. Не могу».

Презрение к себе до тошноты сдавило Ганнеру горло, и из глаз брызнули жгучие, едкие слезы. Кончик большого пальца нащупал в складках рукава световой меч Анакина; не осознавая до конца, что он делает, Ганнер прижал кристалл к своему боку. Одно быстрое нажатие, и пурпурный сноп чистой энергии доставит забвение через кости и мягкие ткани прямо к его трусливому сердцу…

— Ну же, Ганнер, мы уже почти пришли, — прошептал Джейсен. — Не порть дело перед самым завершением.

— …жаль… не могу сделать… — только и смог выдавить Ганнер с глухим обреченным стоном. Он обхватил себя руками, стиснул ребра, скрестил руки на животе — тот единственный еще проявлял признаки тошнотворной непокорности. — …не могу сделать этого, Джейсен… прости… подвел тебя…

Палец Ганнера сильнее надавил на кнопку активации меча… И невидимые руки подхватили его за подмышки и рывком поставили на ноги. Он вяло обвис, но процессия все равно тут же двинулась вперед, к воротам. Ноги Ганнера шагали против его воли, и выглядело это так, будто он идет сам по себе. Тело покалывало от прикосновений Силы — Ганнера нес Джейсен.

— Вот видишь? — спросил Джейсен у Ном Анора. — Он в порядке. Вернись в строй и успокой господина старшего формовщика.

Ганнер болтался в невидимом захвате, который Джейсен поддерживал при помощи Силы, и захлебывался своим унижением, глядя, как Ном Анор быстрым шагом уходит прочь. Если бы только он мог умереть… вот бы тротуар под его ногами разверзся, как бездонная прорва и проглотил бы его… Всю свою жизнь он мечтал только об одном.