Изменник

— Никто? Ты хочешь сказать, никто из Новой Республики. Позволь, я расскажу об одном из своих видений, — сказала Вержер. — Образ отдаленного будущего. Сила явила его мне уже давно, но только сейчас мне стало ясно, что же я увидела. Новую фигуру в мифологии йуужань-вонгов. Не бог, не демон, а непобедимый великан Ганнер.

— Ты шутишь, да?

— Ни в коем случае. Это еще будет: они станут верить, что Ганнер, джедай-великан — это страж, охраняющий ворота в мир мертвых. Именно Ганнер… в его руках сверкающий клинок из чистого света… вечно стоит на страже, чтобы тени не покидали страну мертвых и не беспокоили живущих. А самое любопытное, — Вержер усмехнулась, — Если только уже это само по себе не любопытно — это слова, высеченные на воротах, над самой головой великана. Слова на общегалактическом языке.

— На общегалактическом? Почему так?

— Да кто ж знает? Эти видения загадочны, и редко когда идут с субтитрами.

— А что за слова?

Вержер развела руками, изобразив тем самым жест беспомощного недоумения.

— Там было высечено печатными буквами: НИ ОДИН НЕ ПРОЙДЕТ.

* * *

Дни шли, незаметно сменяя друг друга. У Джейсена было полно времени для размышлений. Он думал о том, каково это — быть учеником. Каково быть учителем. Быть джедаем. Быть изменником. Быть призрачной молью.

В какой-то из дней он заговорил об этом с Вержер.

— Можешь теперь мне сказать, чего ты добивалась все это время? Кем ты хотела, чтобы я был?

— Конечно, — немедленно ответила она. — Я хотела, чтобы ты был собою.

— Не очень-то вразумительный ответ.

— Тем не менее — единственно возможный.

— Но кто этот «я»?.. Нет, не надо, ничего не говори, я и так знаю: «Это всегда было вопросом из вопросов, да?» Если б ты только знала, до чего угнетающим это становится со временем…

— Прости мне мое любопытство, — перебила она в явном намерении сменить тему разговора, — Но я все гадаю: что же ты делал в Колодце планетного мозга?

Джейсен весь сжался, а потом передвинулся, чтобы устроиться поудобнее.

— А что, по-твоему, я мог там делать?

Гребень на голове у Вержер засиял зеленым.

— Мы так хорошо знаем друг друга — ты и я. Ну хорошо, признаюсь: я понятия не имею, что ты мог там делать. Я могла только предположить, что ты решил убить либо планетный мозг, либо себя. Третий вариант — что ты провел бы церемонию до конца и совершил жертвоприношение… я всерьез не обдумывала.

— Но допускала.

— Да, — ответила она. — Допускала.

— Я выбрал совсем иной вариант, — сказал Джейсен. — Я переманил его.

Гребень Вержер засверкал оранжевым.

— В самом деле?

— При помощи дуриама я преподам йуужань-вонгам урок. Всего лишь урок. Вроде того, которые преподавала мне ты, — Джейсен улыбнулся, но улыбка его была жесткой — холодной, подсвечивающей лед в глазах. — Теперь планетный мозг на нашей стороне.

— Он вступит во вражду с йуужань-вонгами? Будет работать на благо Новой Республики? — с сомнением спросила Вержер. — Двойной агент от генной инженерии?

— Нет. Не на стороне Новой Республики. На нашей. На твоей и моей.

— О, — она снова приняла кошачью позу, и в черных глазах появился глянцевый блеск. — У нас появилась своя собственная сторона, а?

— Пожалуй, — ответил Джейсен. — Дуриам не будет враждовать с ними. Йуужань-вонги — фанатики. Для них все в мире делится на хорошее и плохое, доброе или злое, на истину или ересь. Сражаясь с этой категоричностью, каждым своим поступком ты только укрепляешь фанатизм. Вместо того мой друг планетный мозг научит их кое-чему, — Джейсен выпрямился. — Скоро они обнаружат, что вонг-формовка на Йуужань'таре идет не по плану. Фактически — чем дальше, тем сильней каждая мелочь будет чуточку отличаться от задуманного. Вне зависимости от приложенных усилий, ни одна вещь не будет такой, какой они хотят ее видеть.

По гребню Вержер пробежали мерцающие огоньки — она усмехнулась.

— И чему же это их научит?

— Из этого фанатизма, — сказал Джейсен, — Происходят все недостатки йуужань-вонгов. Вместо того, чтобы воспринимать существующие вещи и явления, они упорно перекраивают все и вся по своему образцу. На Йуужань'таре все будет по-другому. Им придется либо убить дуриама и начать с нуля — для чего у них нет ни времени, ни ресурсов — либо научиться находить компромиссы. Ясно?

— Ясно, — одобрительно произнесла Вержер. — Это достойнейший урок, которому можно научить фанатика: что фанатизм саморазрушителен.

— Да, — Джейсен снова обратил взгляд к окуляру кораллолета, за которым простиралось небытие гиперпространства. — Мне на ум приходят имена нескольких джедаев, которым тоже не мешало бы этому поучиться.

Вержер неожиданно оказалась на ногах, и Джейсен вдруг оказался в ее необычайно крепких объятиях. Когда она отпрянула, ее глаза блестели — но не от привычной насмешки, а от слез.

— Джейсен, я так горжусь тобой, — прошептала Вержер. — Это величайший момент в жизни любого учителя: когда ученик превосходит его.

Сам Джейсен старательно моргал, чтобы скрыть собственные слезы.

— Так вот ты кто, в конце-то концов? Мой учитель?

— И ученик, ибо два становятся одним.