Изменник

Юля и Аня познакомились раньше, чем выучили собственные имена. Они вместе играли под столом, пока взрослые вели бесконечные разговоры: Слаткины, Левины, писатели и музыканты всех мастей и бог знает какие еще идеалисты — любители встречать рассветы на кухне. Был среди них мужчина, который курил трубку и всегда сажал Аню на колено, когда декламировал стихи раскатистым басом. В ее памяти постоянные обитатели квартиры перемешались с временными, возвращавшимися в нее только переночевать на брошенных на пол матрасах, и бесконечной вереницей гостей, которые приходили и уходили в любое время дня и ночи. Их лица казались ей неотличимыми одно от другого. Она помнит их ботинки и голоса, запах папиросного дыма и бесконечный ряд стаканов, куда наливали чай, а если в доме вдруг появлялись деньги — пиво или водку. Она помнит нетерпеливый голос матери: «Вы вообще когда-нибудь собираетесь спать? Мне завтра рано вставать на работу». Но даже Верино лицо как в тумане, зато Юлька — вместе с ней под столом. Ее оживленное личико, орехово-карие глаза и заостренные пальчики, вечно норовящие ущипнуть, так же ясно стоят у нее перед глазами, как узоры на внутренней стороне деревянного кухонного стола, которые они изучили вдоль и поперек.

Она не думала, что когда-нибудь снова увидит Юлию.

— Аня? Это правда ты? Это я, Юля. Юлия Слаткина!

Воспоминания возвращаются к ней. Да, все те же глаза, густо обрамленные темными ресницами, которые ложились на Юлькины щеки, «как крылышки бабочки», когда она спала. Анна помнит, что так сказал кто-то из взрослых, и она огорчилась, что не похожа на бабочку…

Слезы комом встают у нее в горле.

— Юля!

Юлия первой бросилась к ней и сжала Анну в объятиях так, словно боялась, что та снова исчезнет. Облако ее духов окутало Анну. Она попыталась сморгнуть слезы, в то время как Юлия их не скрывала, и они текли по ее лицу к уголкам рта. Люди вокруг смотрели на них.

— Это действительно ты! Поверить не могу, после стольких лет!

— Я думала, ты умерла.

— Да нет, все еще жива. Только теперь я не Слаткина. Я вышла замуж за прекрасного человека, его зовут Георгий Веснин. — Она отстраняется от Анны, не выпуская ее из объятий, и выжидающе заглядывает ей в лицо. Конечно, Анне знакомо это имя. Ведущий режиссер, недавно получивший Сталинскую премию. Анна с Андреем смотрели «Путешествие сквозь снега». Ее не особенно увлек сюжет — фильм был о строительстве железной дороги в Сибири. А вот Андрюше он очень понравился. Но их обоих восхитил стиль картины: очень экономный, даже строгий, и в то же время дерзкий.

— Он настоящий художник, — говорит Анна, и Юлия сжимает ее руку.

— Да. Так и есть. Послушай, мне нужно бежать, но не вздумай снова исчезнуть. Вот, возьми. — Она роется в сумочке. — Моя визитная карточка. Нам надо встретиться. Может, как-нибудь с утра на той неделе выпьем кофе?

— Утром я буду на работе, Юля.

— О… конечно. Хорошо, тогда давай поужинаем вместе вечером, в каком-нибудь уютном местечке. Я угощаю. Слушай, напиши мне свой номер телефона, вот здесь… Ты только посмотри на себя — такая хорошенькая! Я всегда знала, что ты вырастешь красавицей.

— Я и вполовину не так красива, как ты, — говорит Анна, рассматривая Юлину шикарную прическу и туфли на высоком каблуке.

— А, это! — Юлия корчит гримаску, разглаживая юбку на бедрах. — Это все ерунда. Видела бы ты мою мать! Она только и думает, что о массаже лица и пластырях, которые лепит на ночь на лоб, чтобы убрать морщины, — а выглядит по-прежнему как старая кошелка.

— Что… ты про Лидию Максимовну?

— Конечно. К счастью, у меня только одна мать. После того как она бросила отца и нас, детей, от нее годами не было ни слуху ни духу, но стоило мне выйти замуж за Георгия, она тут же нарисовалась. Потому что, ты же понимаешь, знакомство с ним полезно. Она все еще пишет киносценарии. Не слишком удачные, как говорит Георгий. — И Юлия широко ухмыляется с такой злостью, что Анна почти ждет, что сейчас она ущипнет ее наманикюренными пальцами. — Господи, Аня, она неубиваема. Она как резиновый мяч. Как бы жизнь ее ни швыряла, она только отскакивает все выше. Ладно, дорогая, мне надо бежать, но я тебе позвоню. И не пропадай снова. Жду не дождусь, когда мы сможем поговорить о старых добрых временах.

Если бы не она, Анне пришлось бы шить платье вручную. Юля сама принесла швейную машинку Анне домой. Когда она открыла дверь, совершенно запыхавшаяся Юлия пыталась отдышаться, прислонившись к стене, но вид у нее был торжествующий. Должно быть, она сама втащила ее на верхний этаж, спотыкаясь на высоких каблуках.

— Юля, зачем же ты… Я бы сама приехала и забрала…

— Дурочка, я приехала на такси. А подниматься по лестнице пешком полезно для здоровья. Теперь давай я покажу тебе, как она работает… Господи, Аня, какая чудесная квартира! В ней все так… так по-левински.

— Да, это была квартира родителей. Из коммуналки мы сразу переехали в нее.

— Сколько у вас картин… А в той комнате что? Пианино?