Изменник

— Как вы можете так говорить? — резким шепотом отвечает она. — Вы знаете, что происходит совсем другое. Нет никакого недопонимания. Я не прошу вас ввязываться в это дело. Но вы хорошо знаете Андрея, вы проработали с ним много лет, вам известно, что он хороший врач. Я всего лишь хочу, чтобы вы это подтвердили. Они непременно будут расспрашивать всех в больнице.

Маслов моргает, но ничего не говорит. И внезапно Анна понимает, что их уже расспрашивали. Возможно, Маслова вызывали сегодня. Но ей он об этом не скажет, потому что уже выбрал свою позицию.

В этот момент дверь гостиной распахивается, и в прихожую выглядывает жена Маслова. Соня, так ее зовут. Она сначала не видит Анну, потому что Маслов заслоняет ее спиной.

— Кто там, Володя? Ради бога, нельзя же держать гостей в прихожей, — голос у нее звонкий, оживленный и лишь чуточку раздраженный.

Она делает шаг вперед, и Маслов отступает в сторону, при этом бросая на нее взгляд, полный облегчения. И в этот момент Соня Маслова видит Анну. Морщины у нее на лбу углубляются: как хорошая хозяйка, она пытается вспомнить, кто эта незнакомая женщина, которая так настойчиво расспрашивает ее мужа. Наверное, из больницы: заявилась пытать его домой и портит ему чудесный вечер. После того, как что-то случилось. Улыбка вянет у нее на губах.

— Это Анна Левина, — говорит он тихим, ровным голосом. — Помнишь, дорогая, вы уже раньше встречались. Жена Андрея Алексеева. Мы только что о нем говорили.

Анна видит, как лицо Сони Масловой каменеет.

— О чем вы только думали? — спрашивает она резким, обвиняющим тоном. — Как вы посмели сюда явиться!

Анна теряет дар речи. Маслов протягивает руку к жене:

— Дорогая…

— Ты должен был выставить ее за дверь немедленно!

Соня делает несколько шагов вперед и становится лицом к лицу с Анной.

— Вы не понимаете, что профессор Маслов занят в научном исследовании, имеющем невероятную важность для государства? Вероятнее всего, его выдвинут на получение Сталинской премии!

— Дорогая, пожалуйста, это всего лишь слухи…

Она кидает на него сверкающий от злости взгляд:

— Ты никогда ничего не стремишься добиться! Ты все время позволяешь другим увести все заслуженные тобой награды прямо у тебя из-под носа!

Анна чувствует, что из привычной реальности провалилась в какой-то дурной сон. Не может быть, что это тот самый Маслов, с которым так долго работал Андрей. Наставник Андрея, человек, которым он восхищается, почти любит. Это какая-то марионетка, присвоившая себе имя Маслова. В ней нарастает волна протеста. Она его пристыдит. Она заставит его передумать. Но другая часть ее личности, дочь ее отца, все понимает и знает, что ничего нельзя изменить. Она облизывает пересохшие губы.

— Я, пожалуй, пойду, — бормочет она.

Единственное, чего ей сейчас хочется — как можно скорее убраться отсюда, пока эта женщина не сняла телефонную трубку и не донесла на нее.

Маслов беспомощно моргает. С Сони слетела вся ее элегантность: она стоит, уперев руки в боки, как базарная торговка.

— Вон, — говорит она. — Вон отсюда, и никогда сюда больше не возвращайтесь.

Анна проходит прихожую, открывает красивую дверь, выходит на лестничную площадку. Она спускается вниз по лестнице к узорчатой входной двери. Люди, живущие здесь, действительно добились всего, о чем только можно мечтать.

Она выходит на улицу. Ей нужно постоять, передохнуть минуту, она не очень хорошо себя чувствует. Анна прислоняется к стене и глубоко дышит морозным вечерним воздухом. В эту минуту дверь парадной снова открывается. Кто-то выходит и оглядывается по сторонам. Это Маслов. Анна стоит неподвижно, не в силах что-либо предпринять. Он подходит к ней. Если сейчас он вынет нож и пырнет ее, это будет логичным завершением сегодняшнего дня.

— Вы больны? — спрашивает Маслов.

— Нет. Я думала, Андрей сказал вам, что я беременна.

— Да, да, он мне говорил.

Они оба умолкают: он вспоминает, а она представляет, как Андрей сообщил ему столь долгожданную для него новость.

— Вы должны о себе позаботиться, — говорит Маслов. — Ради Андрея. Этот ребенок так много для него значит.

— Как вы смеете мне это говорить, после того, как… — Она мотнула головой в сторону парадной.

Маслов качает головой.

— Вы не должны ее винить, — говорит он. — Поймите, в войну она потеряла всю свою семью. Я — все, что у нее есть. Детей у нас нет.

— В блокаду?

— Да. И двое ее братьев попали в плен. Мы так и не знаем, что с ними случилось. Она до смерти напугана, вы же понимаете…

— Я не могу сейчас об этом думать, — грубо отвечает Анна. — Я могу думать только об Андрее.

— А я должен думать о ней, как вы этого не понимаете?

— И поэтому вы будете ей поддакивать, — говорит Анна, — пока все это происходит не с вами, а с кем-то еще. Но она-то заботится не столько о вашей шкуре, сколько о вашей репутации. Ей нужно, чтобы вы не утратили своего величия, а то ведь у нас мало таких, великих.

— Вам нужно следить за тем, что вы говорите.

— Почему?

— На вашем месте я был бы очень, очень осторожен.

— Я это вижу.

Маслов мрачно на нее смотрит.

— А вам никогда не приходилось соглашаться с тем, что вы не можете изменить?