Изменники Рима (ЛП)

- Тогда скажи ему, что он командует во время твоего отсутствия, - коротко подумав Корбулон, затем кивнул. - Это все. Возьми любое снаряжение, которое тебе понадобится, а опцион найдет тебе лошадь. Я хочу, чтобы ты отправился в путь как можно скорее.

Корбулон поспешно закончил писать полномочия, затем прижал кольцо-печатку к воску, закрыл табличку и протянул ее Макрону.

- Итак. Пусть Фортуна сопутствует тебе, центурион, и да поможет доставить мне мои онагры в целости и сохранности.

Легкий дождь все еще падал, когда Макрон выводил свой небольшой отряд из лагеря. Ауксилларии из кавалерийской македонской когорты уложили свои длинные плащи, чтобы прикрыть седельные сумки, и как можно лучше повесили щиты на спины, защищая тем самым себя от ветра. Дорога, изношенная и сильно изрезанная, когда римляне подходили к городу, теперь была покрыта грязью и лужами. Макрон приказал сойти с нее и продвигаться по более твердой поверхности сбоку.

Незадолго до полудня они достигли точки, где дорога вела в горы, окружавшие равнину Тапсиса. Макрон снова посмотрел на город и очертания римского лагеря под ним. Если у командующего были опасения насчет Орфита, то у Макрона были опасения насчет самого себя. Хотя он был совершенно уверен и компетентен в своей роли офицера, сражающегося в непосредственном бою, и вполне мог взять на себя временное командование когортой, он беспокоился о возложенной на него задаче. Ставки были высоки. Без обоза колонна командующего должна была бы отказаться от осады и подарить повстанцам победу, которая могла бы спровоцировать новые восстания и поставить под угрозу стабильность восточной части Империи в то время, когда Рим столкнулся с угрозой войны с Парфией. Макрону казалось, что исход всего дела зависит от успеха посольства Катона и его собственного прохода с арьергардом к Тапсису. Если кто-то из них потерпит неудачу, Империя заплатит высокую цену.

*************

Глава XVI

- Они обращаются с нами хорошо, учитывая все обстоятельства, - сказал Аполлоний, отложив флейту и взяв еще один инжир.

- Ты когда-нибудь сыграешь на этой штуке? - спросил Катон.

Аполлоний засмеялся. - В один прекрасный день. На данный момент я предпочитаю практиковаться наедине, пока не смогу извлечь из нее приличную мелодию.

Выражение его лица стало серьезным. - Если со мной что-нибудь случится, я был бы признателен, если бы ты вернул эту флейту Корбулону.

Катон нахмурился. - Почему?

- Она имеет определенную сентиментальную ценность для полководца. Я знаю, он был бы благодарен.

- Что ж, очень хорошо. - Катон посмотрел через клумбы и фонтаны на стену, окружавшую дворец Хаграра в Ихнэ.

«Вдоль стены через равные промежутки стояли стройные башни, скорее для декоративных целей, чем для защиты», размышлял Катон, сидя на кушетке напротив агента. «Тонкие столбы, поддерживающие крышу, были покрыты рельефами с изображением виноградных лоз и мелких птиц. Они будут уничтожены самой первой ракетой, выпущенной из катапульты. Как и большая часть города, дворец был построен теми, кто не привык к мощным осадным машинам, имевшимся у Рима, как и у Греции до него». Со времен Александра Великого характер войны на землях, орошаемых Евфратом и Тигром, изменился, и неуклюжие ряды фаланг Александра в значительной степени уступили место отрядам всадников, стремительно движущихся по местности. «Тем не менее», размышлял Катон, «стены были достаточно высокими, чтобы служить тюрьмой, и бдительные часовые, патрулирующие между башнями, отбивали всякую мысль о побеге».

Аполлоний сглотнул и откашлялся. - Разве ты не согласен, что они хорошо с нами обращаются?

- Я так полагаю, - ответил Катон. В то время как за ним и Аполлонием хорошо ухаживали, остальные преторианцы содержались в одной из комнат казарм, примыкающих ко дворцу. Хотя их кормили и разрешали выходить во двор для занятий спортом в течение часа рано утром и снова вечером, на этом их свобода была ограничена. Тем не менее, заключил Катон, они были живы, и люди, раненые в стычке, выздоравливали благодаря умелой помощи дворцового лекаря. Единственный человек, в судьбе которого он сомневался, – это Фламиний. Парфяне не упомянули о нем, поэтому Катон предположил, что его раб сумел спастись. По той же причине он сказал своим людям не упоминать Фламиния, на случай, если он все еще был на свободе.

- Мне просто интересно, - продолжил он. - Мы гости, заложники или пленники? Или осужденные на казнь?