Изменница поневоле

Назаров глянул на Мишку. Тот утопил шею с засосом по самые уши в воротник рубашки и постарался стать как можно незаметнее за большим монитором. Хотя давалось ему это с трудом – не та комплекция, чтобы в прятки играть.

– Совершенно точно известно, товарищ полковник, что в ночь убийства журналистки с ней контактировали гражданка Митрофанова со своим подельником Сидоровым.

– Это который Сима Ключ?

– Так точно.

– Тот, что благополучно загнулся в больничке после перенесенной операции?

– Так точно, товарищ полковник.

– А еще один подельник якобы покончил жизнь самоубийством в камере. Я ничего не путаю?

– Так точно, – снова повторил Назаров.

– Остается у нас одна гражданка Митрофанова, которая видела погибшую прямо перед смертью. Столкнулась будто бы на лестнице, когда с сумкой краденых денег шла. Я ничего не путаю, капитан?

Назаров только кивнул.

Он все понял. Полковник гневался, потому что сверху кто-то на него давил, требовал результата. А он, Назаров, вместо того чтобы работать как положено, берет и отпускает подозреваемую под подписку.

Что-то здесь было не так, какой-то подвох имелся в гневе полковника. Нехороший такой подвох.

– Ты не стал ее задерживать, потому что не было заявления от потерпевшей, я ничего не путаю?

– Так точно, товарищ полковник. И денег при них найдено не было. Все основывалось на заключении экспертизы, которая установила, что кровь в квартире Митрофановой принадлежала Симе Ключу.

– И все?

– Так точно.

– Да что ты, мать твою, заладил: «так точно», «так точно»! Ты отпустил подозреваемую в краже фальшивых денег! Которые уже гуляют по банкоматам города и области, капитан! Эту ты отпустил, а ту, у которой фальшивые деньги хранились, не задержал. Спрашиваю: какого хрена, капитан? Какого хрена эти две бабы у тебя не сидят?

Вот оно, начинается. Назаров внутренне сжался. Не получится у него оградить Машу, что бы он ни говорил.

Но попробовать-то стоит?

– У нас нет доказательств, что эти фальшивые деньги взяты из квартиры Степановой, – начал он осторожно.

– А показания Митрофановой ты к делу пришивать не хочешь? – снова взвился полковник.

– С таким же успехом можно обвинить Митрофанову с подельниками в смерти журналистки. Она, считай, их на месте преступления застукала. Они после грабежа по лестнице спускались.

– Да что ты? – ядовито оскалился полковник, но вдруг затих и какое-то время недоуменно таращился на подчиненного. А потом задрал правую руку вверх, щелкнул пальцами и издал странный победный клич: – А ведь это мысль, капитан! Это мысль! Ай да Назаров! В протоколе допроса Митрофановой это есть?

– Нет, она на ходу обмолвилась. Не успел.

– И хорошо. И правильно. Вот и маршируй отсюда, – зачастил полковник. – Кто-то что-то да видел. Ведь видел, капитан?

– Возможно, – осторожно кивнул Назаров в ответ на требовательный взгляд шефа.

– И отказаться Митрофанова ни за что не сможет. Они убили журналистку, потому что их застукали на месте преступления. А труп отволокли в лесополосу. Все, дело закрыто.

– Но она станет отказываться, товарищ полковник. Одно дело – кража, другое – убийство.

– Не станет она уже ни от чего отказываться, капитан Назаров, – как будто даже с радостью произнес начальник.

– Почему, товарищ полковник?

– Потому что ее нет уже! Повесилась ночью в собственной квартире. – И он так глянул на Назарова, что у того мгновенно язык присох к небу. – Видимо, совесть замучила. Все, Назаров, оформляй все как надо и давай уже забудем обо всем этом дерьме!

Он встал и пошел к двери.

– Товарищ полковник, а что со Степановой?

– Это у которой квартиру обнесли?

– Так точно. – Назаров встал, провожая начальство.

– А ничего. Что ей предъявишь? Денег нет, других вещественных доказательств нет. – Он нехорошо сморщился, будто у него разболелось моментально все внутри. – Как мы вылепим против нее обвинение? Никак! Заявления от нее не было, деньги не найдены.

– Простите, товарищ полковник, но как же мы тогда Митрофанову с подельниками к убийству журналистки пришьем? Если она видела их на лестнице, то…

– То что? Вот что ты меня путаешь, Назаров? – заорал полковник. – Они с замками в квартире возились, и тут журналистка. Вот тебе и мотив! Учить тебя надо? Все, оформляй! И сдавай дело ввиду смерти подозреваемых. И не тяни, не тяни уже, капитан! А то так и до майора не дотянешь.

И ушел.

– Макс, что это сейчас было? – громким шепотом спросил Мишаня и, забыв о засосе, вытянул шею из воротника рубашки. – Получается, что эта троица, ограбив квартиру Степановой, убила журналистку как свидетельницу? Потом они все между собой переругались. Одного порезали в драке, он потом в больнице умер. Второго в камере убили свои же, отомстив за первого. Третья из-за мук совести повесилась. Складно-то как, Макс! Чувствую, это резонансное дело перестанет, наконец, препятствовать моему отпуску!..

– Миша, ты можешь уйти прямо сейчас, – проговорил Назаров сухо. – И не в отпуск, а насовсем. Раз истина тебе перестала быть всего дороже, то… Думаю, тебе уже здесь делать нечего.

И он так громыхнул стулом, что Мишкина шея снова испуганно спряталась в воротник.