Изменницы

Я старалась представить своих племянников, их круглые личики; может быть, не круглые, а длинные и узкие; может быть, у них пухлые ладошки, а может, и нет. Мне казалось, что Бич – копия своей матери; возможно, такое впечатление у меня создалось из-за миниатюры, которую я по-прежнему ношу под платьем. Его брата мне нравилось представлять похожим на Джейн: каштановые волосы и карие глаза – кажется, что-то такое Кэтрин однажды писала в письме. Я бесконечно тосковала по своим далеким родственникам и очень хотела, чтобы мы воссоединились. Бичу скоро исполнится четыре, а его брату три года – вот сколько прошло времени, пока я переезжала из одного дворца в другой, повинуясь приказам моей вспыльчивой кузины. Кап-кап-кап… словно вода между пальцами, утекала и моя жизнь. Я не создана для постоянных переездов и разлук, взлетов и падений. Мне хотелось одного: чтобы мне предоставили отпуск и я тихо зажила бы где-нибудь в деревне. Но Елизавета вцепилась в меня когтями, и самое лучшее, что меня ждет, – я состарюсь здесь, среди злобных, недоброжелательных придворных.

Погружаясь в пучины отчаяния, я по-прежнему спрашивала себя, что бы на моем месте сделала Джейн. Она наверняка выносила бы превратности судьбы стоически. Я старалась поступать так же, беря себя в руки, туго затягивая шнуровку на моих нарядных платьях, не обращая внимания на боль в искривленной спине, и делала то, что от меня ожидали. Но хотя Джейн наверняка поступала бы как я, она, скорее всего, усмотрела бы в происходящем промысел Божий. Я не такая; мне недостает искренней веры, какая была свойственна Джейн. Я давно поняла: даже если принять промысел Божий, необходимо признать, что, несмотря на новую веру и Новый Завет, меня по-прежнему воспринимают как дьявольское отродье.

– Мэри, о чем вы задумались? – спросила с порога Пегги. Она заметила, что я смотрю в одну точку, ложка замерла в воздухе, сахар сгорел. – Где вы были?

Фрэнсис Мотес хмыкнула. Скоро она покинет двор и выйдет замуж – как я радовалась, что она уезжает! Я подняла горшок с горелки и держала его рукавами, чтобы не обжечь руки.

– Даже сахар ухитрились пережечь, – язвительно заметила Фрэнсис. – Вы хоть что-нибудь умеете делать хорошо?

Глядя прямо на нее, я взяла графин с водой и, нарочно медленно, вылила в ее горшок. Послышалось шипение; стол был забрызган кипящим сиропом.

– Ах, какая неприятность! Похоже, ваш горшок тоже испорчен!

Фрэнсис злобно хмыкнула, Леттис засмеялась. Интересно, как я дошла до такого злобного идиотизма? Мне хотелось быть выше мелких дрязг, но во мне разгулялся мстительный бесенок. Да, хорошо, что Фрэнсис выходит замуж, но всегда найдутся охотницы ее заменить. Многие не считают меня человеком. Пегги поманила меня к себе; когда я подошла поближе, она шепнула мне на ухо:

– Киз ждет вас в аптекарском огороде.

– Киз? – удивилась я. – Почему он здесь, в Виндзоре?

– Он не сказал, но ждет вас там.

– Он привез вести о Кэтрин?

Пегги пожала плечами:

– Я скажу, что вам нужно выполнить поручение для… словом, что-нибудь придумаю. Идите же… ступайте!

Выходя, я ломала голову, что же привело Киза в Виндзор из самого Вестминстера. Возможно, он привез хорошую новость, но скорее всего, плохую – уже не помню, когда я в последний раз слышала что-то хорошее, приятное. Представляла себе все возможные несчастья, которые могут постичь мою сестру или ее мальчиков, и на душе у меня было все тяжелее. К тому времени, как я вышла в сад, мне было трудно даже переставлять ноги, к которым словно привязаны свинцовые ядра.

В саду никого не было, только один или два садовника пропалывали клумбы. Я шла дальше; нырнула под душистую арку из жасмина, которая ведет в аптекарский огород. Киз ждал меня на каменной скамье у тисовой живой изгороди. Он меня не видел, и я ненадолго остановилась, с ужасом гадая, что же я услышу. Киз растирал между пальцами веточку лаванды, закрывал глаза, подносил ладони к носу и вдыхал аромат. Над ним щебетали синицы, и меня поразила красота открывшейся передо мной сцены, и тревога немного спала – не та обстановка для дурных вестей.

Я тихонько кашлянула, Киз открыл глаза, увидел меня, его лицо просветлело. Потом он встал, протягивая ко мне руки.

– Леди Мэри! – воскликнул он. – Спасибо, что пришли.

Шагая к нему, я внимательно смотрела ему в лицо, пытаясь отгадать, что он мне скажет, но он был непроницаем.

– У вас какие-то новости, мистер Киз?

– Нет, не новости, – ответил он, и я пришла в замешательство. – Присядьте, пожалуйста.

Он подал мне руку и помог сесть, а затем опустился рядом, и какое-то время мы сидели молча. Я искоса смотрела на его колени, они были задраны вверх – скамья слишком низка для него. Потом я перевела взгляд на свои ноги: они болтались, как у ребенка.

– Итак… – произнесла я.

– Миледи, – начал он.

– Мэри, – поправила я, как всегда; я настаивала на том, чтобы он обращался ко мне по имени. Но Киз всякий раз испрашивал разрешения.

– Мэри…

– Да? – Я заметила, что он то сжимает, то разжимает кулаки, как будто нервничает. Обычно Киз был более хладнокровен. Тревога снова начала одолевать меня.