Изменщик (СИ)

Я налила ванну с пеной, погрузилась туда и постаралась выкинуть из головы все мысли. Только мазала себя маслом абрикосовых косточек, обрабатывала скрабом, наносила маску на волосы, на лицо, на зону декольте. Пилочкой подпиливала ногти и терла пятки мягкой пемзой. Потом смыла это все и втерла в кожу увлажняющий крем, пахнущий весенними цветами.

Как Дима ко мне прикоснется? На что это будет похоже? У него все там так же устроено, как у Миши? Размер больше или меньше? Я смогу получить удовольствие?

Ведь Миша знает меня как облупленную, ему достаточно пяти минут, чтобы я металась и кричала, а каков Дима я еще не понимала. Осторожный или грубый? Романтичный или жесткий? Что он любит? Что он умеет?

Можно ли с ним договориться?

Я не все люблю в сексе, может, это и стало причиной, по которой Миша начал смотреть налево…

Ну вот, планировала предвкушать и радоваться завтрашнему вечеру и новым впечатлениям, а вместо этого снова реву как дура. Я ужасно скучаю. Не по Мише, нет.

По той жизни, что была у меня пятнадцать лет и разом разрушилась в одно мгновение.

Хочу обратно в ту жизнь, где муж точно знает, где и как мне приятно, а я знаю, где приятно ему. Но никто из нас не изменяет и мы верны друг другу.

Построим ли мы такое с Димой?

И почему я не дрожу от возбуждения, а грущу? А?

POV Михаил

POV Михаил

Лег поздно, почти до утра сидел в кресле, глядел в ночную темноту и думал.

Нет, ни о чем я не думал, конечно. Хотел подумать, как выбраться из этой ловушки, куда сам себя загнал, но не получилось. В голове была звенящая пустота и холодный ветер.

Достал даже старые свои папиросы, долго крутил, набивал, заклеивал, да так и не подкурил.

Ванька тоже шлялся туда-сюда в сортир, не спал. Тоже не мог успокоиться, хотя я ему даже трындюлей не выписал, когда понял, кто мне устроил вырванные годы. А может тоже переживал. Хоть и балбес малолетний, а тоже по матери небось скучает и думает, как дальше жить.

Ленка позвонила рано, сухо попросила приехать поскорее, Алиса очень ждет. С трудом растолкал сына, пинками загнал чистить зубы, на завтрак меня уже не хватило. Да и завтрака там — если сам бутерброды порежет.

Наш уютный дом превратился в холостяцкую берлогу. Но теперь я ощущал в полной мере, что это не разгульный разврат с телочками и бухлом фонтанами, а просто засранная квартира, в которое нет вкусной еды, чистой одежды и даже туалетной бумаги, зато полно мусора и воспоминаний о том, что когда-то было иначе. Пока один идиот не спалился тупо, найдя себе еще более тупую соску с амбициями.

Опоздал на полчаса, потому что выяснил, что забыл побриться. Свернул с полпути, вернулся и привел себя в порядок под нытье отпрыска. Хотя какая ему разница, вообще не пойму, он как сидел в телефоне, так и продолжал сидеть. А вот что я такие вещи стал забывать — знак нехороший.

Лена не дала и слова вымолвить — одарила злым взглядом, постучала по запястью намекая на опоздание и выдала мне дочь с собранным рюкзаком. Заплетенную, умытую и сытую. По сравнению с Ваньком у которого на толстовке было пятно от кетчупа, а волосы нечесаны — просто идеальный ребенок. О чем мне было сказано еще одним взглядом. И на этом все, дверь закрылась.

— Папа! — Моя солнечная принцесса тут же повисла у меня на шее. — Мы с Ваней к бабушке поедем, правда? Вань! А ты дашь мне…

— Нет! — Отрезал он, не дав ей договорить, но потом смягчился: — Но дам посмотреть, как я играю.

Для мрачного нашего подростка это прямо достижение. Соскучился, зараза. Тоже соскучился.

Алиса наполнила машину звонким щебетанием, за которое раньше ее хотелось придушить, а теперь я слушал его с болью в сердце, понимая, что как раньше уже не будет. Полжизни бы отдал за то, чтобы вернуться в прошлое и раздражаться на ее рассказы о школе.

Мать я предупредил еще вчера. Ничего о том, что происходит в нашей семье она не знала, но очень удивилась, что мы с Леной вдруг захотели оставить детей у нее на целое воскресенье. Ленка со свекровью поругалась еще в самом начале наших отношений, когда мать, как водится, решила поучить ее уму-разуму. Она отчеканила, что у нее уже есть одна мама и эта вакансия закрыта. Моя мать обиделась, ну и эти две дуры пятнадцать лет общались друг с другом сквозь зубы.

— Где же Леночка? — Елейным голоском пропела мать. — Алисончик, я приготовила твои любимые ватрушки.

— Я не люблю ватрушки! — Нахмурилась дочь.

— Вся в мать! — Не замедлила заявить матушка. — Ванечка, ну хоть ты-то еще не забыл, что любишь мое мясо в горшочках?

— Мать от него ушла, — сдал меня Ваня, не успев выбраться из машины. — Поэтому она и позволила нас забрать. Типа совместная опека, бабуль. А папа нас решил на тебя сгрузить, потому что хрен понимает, что делать с детьми.

Мать медленно выпрямилась, стирая с лица фальшивую гостеприимную улыбку.

Так же медленно, словно робот-убийца повернулась ко мне.

— Что это значит, Миша? — Спросила она обманчиво-добрым голосом. — Вы что, разводитесь?!

— Нет, мы… — сквозь зубы начал говорить я, на ходу придумывая объяснение, и тут увидел огромные, наполненные слезами глаза Алиски.