Измерение инкогнито

Он обошел вокруг заброшенной кирпичной пятиэтажки и двинулся вдоль металлического частокола. За забором опустевшего детского сада, юноша разглядывал весело разукрашенные беседки и детские качели. Обойдя воняющие мусорные контейнеры и трансформаторную будку, он вышел к проезжей части.

Грандиозная и в то же время сюрреалистическая картина предстала внезапно перед ним во всей своей красе. Могучий и величественный гигант с плотной, раскидистой кроной — намертво врос в стену дома.

Ни разу в своей жизни он не видел таких деревьев. Оно скорее напоминало нечто рукотворное — телевышку или небоскреб — разум попросту не мог воспринять того, что этот исполин — просто живое растение, принадлежащее миру природы.

Перейдя дорогу, он осторожно приблизился к покореженной бетонной коробке. Не сдержав внезапного порыва, он решился подойти к дереву вплотную и, прижимая к глазам ладонь козырьком, задрал голову, пытаясь разглядеть его верхушку.

Максима охватило восторженное чувство, которое он однажды испытал находясь с отцом в горах Памира — в обоих случаях было нечто схожее — та же размытость деталей на самой верхушке, грозная, подавляющая величественность и таинственность.

Небольшие черные точки перелетали от одной могучей ветви к другой — на такой высоте не возможно было определить, что это за птицы. «А может быть это драконы?» — пришла вдруг в голову шальная и романтическая мысль. Все терялось в нереальной сизой дымке.

Кое-как перебираясь через огромные корни, Максим шагами измерил ширину ствола исполина, у самого его основания. У него получилось двадцать полновесных, широких шага — это же будет метров пятнадцать, ни как не меньше.

Темно-коричневый массив растения делил девятиэтажку на две, почти ровные, части, однако он вовсе не развалил ее пополам — шершавый и весьма рельефный ствол — будто вмяли, вдавили в мягкий, словно масло, бетон. Его корни, словно небольшие холмы, внушительными буграми вспучили дворовый асфальт. Одна из чугунных скамеек — установленных возле подъездов — торчала теперь под немыслимым углом, нарушая все законы физики.

Раскрыв рот, он еще очень долго рассматривал раскидистую крону необыкновенного великана, пока не заболела шея.

Странно, но его так ни кто и не прогнал. Вездесущий патруль куда-то запропастился и в голову Максима закралась безумная мысль — ему вдруг отчаянно захотелось увидеть своими глазами, что же находится там, в том мире куда их забросило по воле судьбы.

Поймают, вернут? Так что же — не убьют же, в самом деле. Эх, была — не была, попытка — не пытка. Его взгляд уже наметил себе маршрут — туда, где на фоне неба вырисовывались многочисленные кроны таких же величественных гигантов, высоко возвышающихся над крышами домов.

Решившись, он сделал первый шаг по направлению к эльфьему лесу.

Не останавливаясь и не оглядываясь, юноша пошагал прямо по широкому четырехрядному шоссе. Он почти желал, чтобы его остановили — но опять же ни кто не встал у него на пути.

Пустые, словно опорожненные консервные банки — бетонные многоэтажки спальных районов — тянулись вдоль всей дороги, на сколько хватало глаз — они уныло взирали на него пустыми глазницами окон, выбитых взрывной волной. Уверившись в своей полной безнаказанности, он решил чем-то занять свободные руки и какое-то время метко швырял камни в дорожные знаки.

В пустой комнате с голыми стенами, как и в совершенно безлюдном городе, зарождается гулкое, звенящее эхо. В обычное время, оно скромно ютится где-то там — на периферии. Заглушаемое мягкими коврами, мебелью и шумом машин — оно почти не слышно.

Теперь же, эти резкие звуки, добрый десяток раз, отраженные пустыми домами — словно запущенные бумеранги — разом, со всех сторон, вернулись к нему обратно. Они были какими-то неземными и чуждыми — искаженный, безжизненный шум нагнал на него жути и напрочь отбил охоту швыряться камнями.

Ему кажется, что идет он уже целую вечность. Тонкая линия горизонта совсем близка — дойти до нее — вроде бы не очень сложно. Но это только кажется, потому что предательская черта исполинских деревьев, словно по волшебству, отодвигается все дальше и дальше.

Невольно Максим порадовался, что догадался надеть кроссовки, а не те тяжелые боты, в которые обычно влезал в дождливые дни — в них бы он давным-давно стоптал все ноги. Но даже почти невесомые кроссы имеют свои недостатки. Крепкие, легкие, красивые и… новые — то есть, почти неразношенные — от этого немилосердно болят пальцы, сжатые немного тесноватым мысом.

Когда он достиг черты леса, солнце, метя своими лучами прямо ему в глаза, уже довольно низко нависло над горизонтом. Юноша порядочно притомился, хотелось есть и пить.