Измеряя мир

Одним из таких плавающих в черном эфире небесных тел является Земля. Огненное ядро, окруженное твердой, как кора, земной оболочкой, под ней — второй, представляющей собой жидкую массу, и, наконец, третьей — упругим, расплавленным слоем, и все три они дают жизнь всему земному. Даже в подземных глубинах он находил бурно произрастающую при полном отсутствии света растительность. Для огненного ядра Земли вулканы — естественные вентили, а твердый, каменистый слой земной коры опять же прикрыт двумя океанами — одним водным и другим воздушным. Сквозь океаны постоянно проходят разные течения: например, такое знаменитое, как Гольфстрим; оно гонит воды Атлантического океана, пересекает перешеек Никарагуа и Юкатан, огибает Багамские острова, направляется на северо-восток, к Ньюфаундлендской банке, а оттуда на юго-восток, к Азорским островам, чем и объясняются такие чудесные явления, как тропические фрукты, пальмы, летучие рыбы и даже приплывающие в эти места на плоскодонках эскимосы, которых обычно можно встретить возле ирландских берегов. Он сам открыл в Тихом океане одно не менее важное течение, оно проходит вдоль берегов Чили и Перу и несет холодные северные воды к тропику. Несмотря на все его просьбы, тут он улыбнулся наполовину честолюбиво, наполовину смущенно, моряки решили-таки назвать это течение его именем. Подобным же образом ведут себя и потоки воздушного океана, приводимые в движение колебаниями солнечного тепла, и путь им преграждают обычно крутые склоны огромных горных массивов, так что распределение растительных зон не столько определяется географическими широтами, сколько идет по изогнутым изотермическим линиям. Эта система потоков и течений связывает все части Земли в единое живое целое. Гумбольдт помолчал какой — то момент, словно его растрогала следующая пришедшая ему на ум мысль. Как в пещерах, так и в море, а также под открытым небом — повсюду произрастают растения, образуя пышную вегетацию, и это есть видимая глазу, молчаливо разворачивающаяся у всех на виду игровая форма жизни. Растения лишены внутреннего мира, они ничего не скрывают в себе, они — часть мира внешнего. Подвергающиеся любым напастям, мало защищенные, привязанные к земле и зависимые от диктуемых ею условий, они живут и выживают. Тогда как насекомые, животные и люди могут защищаться и укрываться от внешних напастей. Постоянная температура их тела способствует тому, что они переносят изменения условий жизни. Но их вид ничего не рассказывает о них, тогда как растение открыто любому взору.

Сейчас он впадет в сентиментальность, шепнул Дагерр.

Так набирает силу жизнь, проходя через скрытые стадии роста, пока не сделает мощного рывка к разуму, сравнимого разве что с громом и молнией. К этому не ведет никакая эволюция, шагающая по широтам. Вторым по силе оскорблением для человека является рабство. Однако самым первым и самым ужасным — гипотеза о том, что человек произошел от обезьяны.

Человек и обезьяна! Дагерр засмеялся.

Гумбольдт запрокинул голову и, казалось, вслушивался в собственные слова.

Разум космоса заметно прогрессировал. С помощью телескопов можно исследовать универсум, изучать строение Земли, определять ее вес и ее орбиту, скорость света, научиться прослеживать морские течения или изменения условий жизни, а вскоре будет решена и последняя загадка — сила земного магнетизма. Конец пути уже виден, измерение мира почти завершено. Космос станет нам понятнее, все пороки человеческого общества, такие как страх, войны и эксплуатация, станут достоянием прошлого, и Германия, не в последнюю очередь ученые этого собрания, должна внести в это первоочередное дело свой весомый вклад. Благодаря науке воцарится век общественного вспомоществования, во благо всем и на общую пользу, и кто знает, а вдруг наука в один прекрасный день решит даже проблему смерти.

Несколько секунд Гумбольдт стоял неподвижно. Потом он поклонился.

С тех пор как барон вернулся из Парижа, зашептал Дагерр под гром аплодисментов, он уже не тот, что был прежде. Ему трудно сконцентрироваться. И он склонен к повторениям.

Гаусс спросил, правда ли, что он вернулся из-за проблем с деньгами.