Измор

В данном суждении, вопреки последующим вопросам и критике нам следует ответить, хотя язык сочетает собою всю мудрость и опыт прошедших поколений, отнюдь не менее важным остается постоянное управление и самоконтроль главным образом не за собой, а за языком. Полагаю, эта мысль вызывает у вас критику, но дело обстоит так, что как бы вы этому не противились, но жизнь языка и человека отдельна, поскольку конституция языка неосознаваема сама по себе. Подобно тому как человеком движут сознательные и бессознательные явления, в быту мы можем убедиться непроизвольности языка и речи в целом. Зачастую люди говорят не то, что хотели и исправляются, что обычно называется «Оговоркой по Фрейду». Например, председатель, открывая конференцию, которая ему почему-то неприятна, неожиданно для себя и окружающих говорит: «Позвольте считать конференцию закрытой».

Предположу, что не будет преувеличением сказать о природной связи языка и бессознательного, ибо в подобных случаях язык является языком других мотивов, что таятся в бессознательном. Тем не менее, это не отменяет того, что язык определяет форму мышления, или же как сложноструктурированная форма мышления. Однако с учетом написанного, все это в лишний раз заключает «гармонию» языка и мышления, которые хоть и кажутся столь далекими понятиями, но походят на две стороны треугольника: разделенные основанием, они сходятся у вершины. Вершиной выступает как сама обыкновенность слова, так и его сила.

II. Внутри кошмара

Представляется полезным более насыщенно поговорить о самом кошмаре постчеловека. Переходя к этому обсуждению, значимым здесь представляется актуализация прообраза настоящего и будущего общества.

Не будет преувеличением сказать, что именно за лицом современности скрывается нечто другое, имущее свой мотив сжатости и массового упрощения: продуктов потребления, контента, кинофильмов и вообще информации. Вероятно, остались лишь единицы людей коим невдомек, что ныне ведется информационная психвойна, сражение между продуктом и потребителем, сражение между писателя и публицистами старого и нового времени. И мне не хотелось мусолить эту тему, если бы не дискуссии, что ведутся о так называемой последующей «смерти человека в эпоху киберпанка». Ведутся же эти дискуссии теми, кто все еще противостоит постмодерну, дескать, таких как я, однако дело и одновременно проблема здесь состоит в другом.

Во-первых, мне не угодно считаться себя противником постмодерна. Солидарен, многое из того что было сказано есть тому контраргумент. Однако, как бы мне не хотелось ассоциироваться с консервативными взглядами, что, безусловно, правда, и как бы меня не тянуло к старомодности, я являюсь рожденным в эпоху современности. В эпоху безжидкостных метафор и аморальных цитат. Все мое существо притягивается к сие династии, но оно сближается лишь ради того, чтобы испытывать отвращение!

Обобщенно говоря и держась тематики, самый феномен состоит в грубом и резком переходе человечества в дальнейшую эпоху. Многое из происходящего поныне испытывает невероятный кошмар, чаще конфликтует между собой. Кошмар здесь надлежит фиксировать в том, как мы боремся за картину будущего и сильны ли обе стороны. Важно сказать, что мы до сих пор даем отпор, противоборствуем друг с другом ради того, чтобы культура сохранила естественность, даже в техногенном прообразе.

Во-вторых, по достижению точки прогресса наша цивилизация – неважно, когда конкретно это случилось – решило отойти от привычных норм и этических именно не насовсем, а, как ни странно, на определенный градус «сдать» свои позиции в умопостижении; поскольку в XXI – это век гипертекста, заключающий, что все на свете уже давно изобретено, философия в определенном значении постигнута, физика достигла своих высот, и все более ориентируется на техногенность мира. Поэтому староверы-писатели считают, что человечество друг за другом, вскользь, переходит к новейшему образу жизни и мышления – мышления быстрого, но радикального, колкого как еж.

Повторюсь, что сложно датировать тот момент, когда именно мир стал ультрасовременным. Можно предположить, что зарождение интернета стало отсчетным моментом в истории. В более спокойных дискуссиях рано или поздно поднимается этот вопрос, поскольку дебатирующие стороны заинтересованы в выяснении связи между ярко выраженном застое культуры и характером современности. При этом оказывается, что еще не все потеряно и люди науки видят потенциал в нашем поколении, но при этом говорят о фамильярности и его скоропостижности без должного контроля. Впрочем, это правильная точка зрения, так как в основе порядка лежит контроль не только правовой, но и контроль мировоззрения.