Измученные смутой времени

— Разве что Брызга у одного фраерочка* (в данном случае потенциальная жертва преступления) снял неплохой барыш — штук на двенадцать. Такому тычку позавидует любой наш брат.

— Кто такой?

— Брызгалов Валек

— Где это было?

— В ресторане «Лена». Фраерочек этот повесил пиджак на стул и пошел танцевать с телкой, а Брызга не будь дурак. Купюры сторублевые, хрустящие, пахнут фабричной краской! Один стольник* (купюра номиналом сто рублей) достался мне за карточным столом, но я его тут же потратил.

— Не помню по сводке, чтобы была такая кража, — призадумался опер. — Видимо, потерпевший барыга, не хочет светиться.

— Конечно, барыга, — согласился Поликарпов. — Ну и черт с ним, заработает еще.

Поговорив еще на разные темы, Седов, вспомнив о чем-то, спросил:

— Ты такого Пичугина Володю знаешь? Сидел за мокруху.

— Нет, не знаю, — мотнул головой агент. — Кто он такой?

— Это тот, который подозревался в убийстве видеопрокатчика. Помнишь, ты мне звонил про это убийство?

— Так там же, вроде бы, речь шла о Хлябе, — засомневался осведомитель. — Я же говорил о Хлябе.

— Да, ты говорил о нем, но потом закрутилась совсем другая история. Расскажу — упадешь.

Когда сыщик закончил повествование о золотом кулоне, о копке подполья, о Пичугине, которого чуть не арестовали за убийство, агент понимающе кивнул головой:

— Такое бывает. Я знаю одного человека, который не за что оттянул червонец* (в данном случае 10 лет колонии) за чужое убийство. А Хляба этот поступил не по понятиям — зачем бабу-то убивать? С мужиком ясно, там свои разборки, а баб надо ласкать, они созданы для этого, а не для того, чтобы мочить их по каждому поводу.

— Нет, баба эта жива, — мотнул головой опер. — Наоборот, она заказала своего сожителя.

— О каких убийствах мы говорим? — удивленно спросил агент. — Хляба убил обоих — и мужа и жену.

— Постой, постой, ты же говорил…

Тут сыщика словно током ударило:

— … ты же говорил, что убили семью.

— Да, именно! Семейную пару.

— А я подумал, что убийство в семье, когда сожительница заказала мужа, — холодея всем телом, проговорил сыщик. — Кузьма, расскажи подробно про эту информацию.

— Подошел человек и рассказал о том, что Хляба со своим корешом мочканули семейную пару, которая занималась видеопрокатом. Тела еще сбросили в какой-то шурф.

— Ты почему мне про этот шурф тогда не сказал?! — вскрикнул опер, испугав агента. — Тогда бы я сразу понял!

— Так вы же сказали, что дело раскрыто, Хляба сидит, я и подумал, что вы все знаете.

— Где этот шурф может находиться?

Агент молча и сочувственно помотал головой.

— Эх, тогда мне надо было с тобой встретиться и поговорить лицом к лицу, а не болтать по телефону! — сожалеюще воскликнул Седов и спросил: — С человеком этим ты позже встречался? Что он гутарит?

— Встречался, и не раз, но он больше об этой мокрухе ни слова.

— Слушай Кузьма, я допустил большой косяк, когда после того разговора по телефону не поверил тебе. По-моему, информация точно в цвет, поэтому тебе задание: найди возможность встретиться со своим человеком и попытайся завести разговор об убийстве семейной пары. Может быть, он добавит какие-то детали совершенного убийства.

— Попытаюсь, но он вряд ли что-то добавит дополнительно к тому, что уже сказал. Но попытка не пытка, попробую.

Седов бежал в прокуратуру. Ворвавшись в кабинет к следователю Пронину, который вел дело по убийству Сергеева, он еле выдохнул:

— Павел Петрович, покажите мне дело по обвинению Мищенко, Хлебникова и Ситникова!

— Что с тобой? — удивленно спросил следователь. — На тебе лица нет.

— Обвиняемые подозреваются еще в одном убийстве!

— В каком?!

— Тоже видеопрокатчиков! Супругов Вахрушевых!

— Кто из наших ведет дело?

— Кулаковский.

— Ну и нуу, опять загвоздка с уголовным делом! — недовольно протянул следователь. — Хотел до нового года закончить его и направить в суд, а сейчас придется объединять оба этих дела.

— Пока не спешите, еще не ясно до конца, причастны ли они к убийству, — утешил его сыщик. — Изучу материалы и скажу свою точку зрения.

Усадив сыщика за стол, следователь положил перед ним два тома:

— Вот, изучай. Ох чувствует мое сердце, что уголовное дело в этом году мне не закончить.

— Почему так думаете? — спросил сыщик, уже листая страницы первого тома. — Вдруг это не они.

— А ты посмотри на себя в зеркало. С таким одухотворенным лицом еще не приходилось сталкиваться.

Сыщик, улыбнувшись краешком губ, углубился в изучение дела.

Дойдя до протокола допроса Мищенко, он нашел нужное место и стал читать: