Изнанка

— А я и не смеюсь. Думаешь, я прям кипятком писаюсь от того, что произошло?

— Кто первый начал?

— Он начал первый, я же сказал.

— Нет. Кто драку затеял?

— Если мой толчок в плечо из-за того, что он тебя оскорбил, считается началом драки, то я.

— Никит… Ты с ума сошёл? Он же в два раза тебя слабее.

— Ничего себе в два! Лось ещё тот.

— То-то ты его в грязи повалял хорошенько.

— А нечего рот поганый свой открывать. Если его муж твой не научил уважительно к тебе относиться, так мы это исправим.

— Знаешь, что?

Она сделала шаг назад, глядя на лицо Никиты, едва различимое в полумраке, что, впрочем, позволяло разглядеть его глаза и увидеть, что они больше похожи на два тёмных бездонных колодца. И это пугало.

— Что?

— Я с сыном своим сама разберусь. Достаточно было просто рассказать мне о случившемся, а не устраивать здесь бойню.

Он поднялся со скамейки и сложил руки на груди, возвышаясь над ней на голову. И снова Алёна испытала нехорошее чувство — страх, что ли? Вот только не понимала тогда, что ей уж точно не следует его бояться.

— Алён… мы не мальчики трёх лет, чтобы к воспитательнице поябедничать бежать. По крайней мере, я. За Павла твоего ручаться не буду. А сейчас прости, я домой поеду. Иначе всё это у нас плохо кончится. Считай это китайским предупреждением, но если этот… сын твой в моём присутствии хоть слово о тебе скажет дерьмовое — я уже вполсилы, как сегодня, бить не буду. До встречи.

Он просто развернулся и ушёл, не давая Алёне ответить. Да ей и сказать было нечего. Какое-то ужасное чувство, что она не просто не зла на него за случившееся, но ещё и ей приятно слышать то, что он сказал, парализовало её на несколько секунд.

Алёна наблюдала за тем, как Никита садится в машину и уезжает, а после повернулась и пошла домой.

Глупо было считать, что с решением переехать все проблемы исчезнут. Вся «веселуха», как выразился Никита, только начиналась. И в этом ей предстояло жить, и с этим же — бороться.

ОТРЫВОК 6

В квартире было темно. Павел не удосужился включить свет ни в прихожей, ни на кухне. Судя по звукам льющейся воды, сын был занят тем, что смывал с себя кровь и грязь.

— Паш! Ты там как? — не снимая обувь и одежду спросила Алёна, подойдя к двери в ванную. — Живой?

— Выйду скоро, — буркнул он нечленораздельно в ответ, и Алёна тяжело вздохнула.

Она начала приходить в себя. По крайней мере, всё случившееся уже не казалось таким катастрофичным. Но и поговорить с сыном не мешало. Если Никита не соврал — а особых поводов лгать у него не было — и Павел действительно опустился до оскорблений, это ей решительно не нравилось. Особенно учитывая то, на чью сторону сын в итоге встал.

Она сняла куртку, прошла в кухню и поставила чайник. Не переставала задаваться вопросом — за что ей всё это? Сначала парочка, вывернувшая её наизнанку. Теперь вот сын. Ну неужели она не заслужила после всего случившегося простого человеческого счастья?

— Дай посмотрю, — шагнула она к Павлу, который зашёл в кухню с самым воинственным видом. Попыталась обхватить его голову ладонями, но он отстранился. Отмахнулся, будто от надоедливой мухи, что разозлило сильнее, чем понимание, что сын принял сторону Николая.

— Не надо. Любовника своего осматривай.

— Паша, не забывайся.

— А то что? Опять его на меня натравишь?

— Думай, что говоришь, понял? И зверя из меня делать не надо.

— А никто из тебя зверя и не делает. Всё и так ясно.

— Что тебе ясно?

— Что ты быстро отцу замену нашла.

— Да ты что? Видимо, не он от меня ушёл к лучшей моей подруге до этого.

— Мам…

Паша поморщился, будто она сказала величайшую глупость. А Алёне стало окончательно нехорошо. Только не это… Только не понимание, что следом за мужем и подругой она потеряет ещё и сына.

— Что — мам? Хорошо хоть помнишь, что я мать тебе прежде всего.

— Не забывал никогда. Но и отца тоже забывать не стану.

Он глядел на неё маленьким волчонком, будто именно Алёна была виновата во всём случившемся. И это рождало ещё большую оторопь и злость.

— А я и не прошу тебя его забывать. Только дороги у нас с ним теперь разные. И это не мой выбор.

— А то, что с этим молокососом связалась — тоже не твой выбор?

— Молокососом! Ты на себя посмотри.

— Вот и я о том. Новый мужик твой на пару лет меня старше.

— На четыре.

— Пофигу. Значит, ты с ним теперь?

— С ним.

— Ясно.

— Паш…

— Что?

— Ты же знаешь, с чего всё началось. Ты не подумай, что я тебя против отца настраиваю… Но чего ты на меня козлишься?

Она криво улыбнулась, смягчая прозвучавший вопрос, но ощущала сейчас только горечь. Что это такое вообще было? Мужская солидарность? Что вообще она упустила в общении с сыном? Может, надо было при нём белугой реветь, чтобы проникся тем, как ей больно? Так нет же… пыталась оградить его от этого, а на деле вон как получилось.

— Отец мужчина. Погулял бы и вернулся.

— А ты меня забыть не спросил вообще, нужен ли он мне такой гулящий?

— А не нужен?

— Нет. И мне очень жаль, что ты считаешь подобное поведение нормальным. С Олесей своей так же поступать будешь?

— Это другое.

— Что значит, другое?

— У нас с ней только начинается всё.