Изнанка

Её мысли снова сосредоточились на Никите. Ещё несколько месяцев назад она и мысли допустить не могла, что станет думать о нём в таком контексте. И что именно такие желания сын подруги будет у неё вызывать. Но сейчас он для неё стал совершенно иным. И относилась она к нему совершенно по-иному. Взрослый мужчина, разумный, хоть порой и такой ребёнок… Она хотела его — не только в своей постели, но и в своей жизни. И больше не нужно было искать какие-то отговорки. То, что он сказал ей, подтолкнуло Алёну в правильном направлении, и на этом и стоило сосредоточиться.

Стоя на эскалаторе, она набрала его номер, но услышала только длинные гудки. Либо занят, либо всё же дуется. Последнее заставило Алёну сделать глубокий вдох. Нет, всё же он действительно ещё не слишком взрослый и мудрый. Значит, быть мудрой придётся именно ей.

«Ты дуешься, дутик? Только не лопни:))» — отправила она ему сообщение, и тут же следом, чтобы не дать себе шанса передумать, второе:

«Я уже подумала. У тёти Алёны случилось принятие экспресс-решения. Я согласна переехать к тебе».

Спрятав сотовый в карман куртки, Алёна широко улыбнулась и толкнула перед собой дверь, выходя на улицу. Никитка обязательно прочтёт и перезвонит — в этом не может быть сомнений. А потом она просто переедет к нему, решит все свои проблемы, и всё будет отлично. В этом она не сомневалась тоже. А зря.

Алёна не сразу поняла, что произошло. Поначалу думала — глаза её обманывают. А когда всё же разглядела тех, кто самозабвенно катался по земле прямо возле её дома — выдохнула:

— Мать твою! Вы что творите?

Никита — а это был именно он, держащий сейчас Павла за шею одной рукой, чтобы тот не зарядил ему по лицу, а второй стирая кровь из брови, — оглянулся на её окрик, за что и поплатился. Паша выпростал руку из-под себя и по касательной ударил Никиту в скулу. Голова последнего мотнулась, и Алёна едва сдержала крик.

— Быстро отпусти его, слышишь?

Она бросилась на Никиту, стараясь оттащить того от сына, зная, что Павел явно проиграет по всем фронтам, если оставить всё так и позволить им дальше драться. И Никита послушался, подскочил на ноги, чуть не сшибив при этом Алёну. Паша же, воспользовавшись тем, что его больше не держат, нагнул голову и снова ринулся на Никиту с каким-то утробным рыком.

Они снова упали на землю и покатились по грязи, припорошенной тонким слоем снега. А Алёна снова бросилась их разнимать. Что за чертовщина? Почему они мутузят друг друга так, будто хотят убить?

— Всё! Я сказала всё! — взвизгнула она, вклиниваясь между ними и не замечая того, как в пылу драки ей тоже попадает в плечо. — Хватит!

Никита отпихнул от себя Павла, и тот, не устояв на ногах, отлетел на добрых пару метров. Алёна бросилась к сыну, тесня его в сторону подъезда, когда тот поднялся на ноги. Не хватало ещё, чтобы он снова ринулся в бой.

Сердце её колотилось о рёбра, а пульс, зашкаливая, бился в висках с такой силой, что казалось, будто кто-то стучит изнутри по черепной коробке. Она безумно испугалась. Сначала за этих двух идиотов, потом — опасаясь, что не сможет их разнять. Но кажется, оба уже начали успокаиваться. И хоть Пашка стоял, глядя исподлобья и даже не пытаясь отереть кровь с разбитой губы — уже не кидался на Никиту. Последний, тоже присмирел.

— Так. Ты домой. Быстро! С тобой мы ещё поговорим, — прошипела она сыну, старательно сдерживаясь, чтобы не разреветься. — А ты на лавку садись.

— Что, своего любовника жалеть будешь?

— Паша, заткнулся быстро. И домой, я сказала!

Никита хмыкнул, криво улыбнувшись, но больше в драку не полез, и на том спасибо. А у Алёны зашлось сердце. Значит, кто-то постарался донести до Павла то, что она теперь с Никитой. И даже гадать не нужно было, чтобы понять, кто именно это был.

Сын скрылся за дверью подъезда, а Алёна снова указала Никите на скамейку неподалёку.

— Сядь. Посмотрю, всё ли хорошо.

— Нормально всё, — буркнул он, но всё же послушно сел, снова стирая кровь с брови.

Адреналин постепенно устаканился, и на смену оторопи и ужасу пришёл самый настоящий отходняк, от которого тело Алёны стала сотрясать крупная дрожь.

— Что это было? — задала она вопрос, достав из сумки упаковку влажных салфеток и прикладывая одну из них к рассечённой брови Никиты.

— Забавно, да? Прям дежавю у меня. Недавно ты так же медсестру включала. Только тогда мне морду разбили потому что за сыночка твоего вступился, а сейчас он сам прошёлся.

Он обхватил ладонью челюсть и подвигал её туда-сюда, проверяя не сломана ли.

— Что это было, я спрашиваю? — срываясь на крик, повторила Алёна. Она совсем не хотела истерить. Прежде всего для себя самой, потому что уже устала от бесконечных нервов. Но вышло как-то плохо…

— Ничего. Я тебя у подъезда ждал. Разговор вчерашний из головы не шёл, вот я и приехал сказать, что давить на тебя не буду. А тут… этот.

— Этот — мой сын. И его зовут Павел.

— Окей.

— Что дальше было?

— Павел твой быковать начал. Херню всякую нести про то, что я тебя трахаю.

— Так и говорил?

— Ага. Ну и слово за слово — понеслась веселуха.

— Очень смешно.