Изнанка матрешки. Сборник рассказов

Я подпускаю их так близко, что они сопят мне в затылок и пытаются достать копьём. Затем делаю резкий рывок и разворот и бегу навстречу зелёным, делаю большую дугу и выхожу их возникшей у них неразберихи. Некоторые из преследователей так и продолжают бежать, но уже не за мной, а по инерции невесть куда, другие останавливаются и бестолково топчутся на месте, третьи – двигаются за мной по кругу. Вскоре они все сбиваются с толпу и останавливаются окончательно. И только один из них не упускает меня – мой рыжий, самый рыжий. У него хороший накат при беге, и сам бег до того плавный и бесшумный, словно он не касается земли, а парит над ней.

После игры он один бежит за мной. Выдерживает ещё двадцатку, но у Чёрного Камня резко останавливается и долго смотрит мне вслед. А я сбавляю темп, успокаиваюсь и уже трусцой добегаю до Стены.

Примерно через шестьдесят часов они опять появятся в окрестностях станции там, наверху, на плато. Тогда в затравке побежит Семшов и уведёт зелёных…

Потом дойдёт очередь до Валентино, а затем вновь бежать мне…

На Недотрогу брали добровольцев из бегунов – участников пробега двухсотпятидесятикилометровой дистанции, в просторечье получившей название «Гигантская петля».

Попасть во внесолнечную экспедицию пожелали многие. Отбор проводился странным образом. Для чего нужны люди, занимающиеся бегом – держали в секрете. Впрочем, секрет был даже не в этом, а заключался в самой организации отбора – никто из добровольцев не знал правил отбора.

Для начала поверяющие – неприметные с виду, молчаливые и спокойные люди – заставили всех по одному пробежать своей оптимальной скоростью шагов пятьсот-шестьсот, и сразу же три четверти претендентов отсеялись. Для дальнейшего участия в конкурсе, как заметили догадливые, оставили обладателей мягкого и бесшумного бега.

Затем раздали анкеты с большим количеством вопросов без какой-либо логической связности между ними. После просмотра анкет, отобрали семнадцать человек, в том числе и меня.

Две недели не то тренировок, не то полевых испытаний. Бег. Бег. Бег! Короткие, средние, длинные и сверхдлинные дистанции. На стадионе, на пересечённой местности, в жару.

Пятерых отчислили за то, что после двухсотого километра ритм бега у них ломался, терялись мягкость и бесшумность. Ещё трое любили после такой же дальности начинали помогать себе бессмысленными криками и восклицаниями, их то же отвели. Некоторые ушли сами…

Прекрасным августовским утром оставшихся – пять человек – посадили на припланетку Земля-Юпитер-Нептун, а через неделю, вернее, через шесть независимых дней, нас встречал на орбитальном спутнике Недотроги начальник станции, единственной пока что на поверхности планеты, толстый, неповоротливый и неприветливый Коппент. Говорил он медленно, полушёпотом. На его массивном носу лепилась, совершенно не уродующая его, бородавка, с пятью проросшими из неё золотистыми волосками.

Коппент долго и придирчиво рассматривал нам из-под высокого лба, поблескивая озабоченными глазами, и остался довольным не всеми.

Во всяком случае, когда магнетоплант плавно проваливался сквозь атмосферу Недотроги вниз, в его кабине нас было только трое – я, Семшов и Коппент. Трое других, к досаде капитана звездолёта, так как они ему мешали, кружным путём были отправлены опять на Землю.

Подъёмник – узкая доска со страховочными ремнями – скошенный из-за небольшого каменного выступа, ожидал меня у Стены. Стена в этом месте, обработанная специальным закрепителем, не осыпалась, и можно не опасаться, что на голову нежданно-негаданно свалиться камень весом с полтонны. Правда, на Недотроге, вполне хватило бы и камешка в пятьдесят граммов, чтобы рядом со мной или прямо на мне взметнулся сокрушительный бело-огненный вихрь взрыва.

Я, сняв кроссовки, несколько минут босиком походил и сделал несколько приседаний рядом с подъёмником, спокойно привыкая к шагу. Зелёные к Стене не подходят. Чувствовал себя хорошо. Сердце ещё гнало горячую кровь, слегка стучало в висках, но хотелось жить и радоваться.

Прекрасные минуты!

Триста километров трудной гонки позади, и хорошо ощущать, как все мышцы в приятной истоме начинают успокоено и сладко подрёмывать, эластично растягиваться и с притупленной реакцией отвечать на мои желания двигаться.

Становлюсь на доску босыми ногами и даю вызов. Секунда… Трос натянулся, я поплыл вверх. Полкилометра отвесной стены. Внизу бурая, сожжённая и вытоптанная неведомо кем страна. С высоты виден как будто совсем рядом, рукой подать, Чёрный Камень, а я бежал от него почти полчаса.

– Ну!?. – Семшов валяется на койке и что-то жуёт.

– Как всегда, – отвечаю и лезу под прохладный благодатный душ, ловлю пересохшими губами влагу, со слабым шорохом льющуюся на меня. – Где Валентино?

– Имо-го-га-та, – давится Семшов.