Изнанка мести (СИ)

Ярослав словно бы в насмешку подарил ей машину: преподнёс, как конфетку на блюде, новехонькую вольво снежно-белого цвета. Огромные колеса на молочных дисках, блестящий капот, кожаные сиденья сливочного цвета, двести семьдесят лошадей — было от чего сглотнуть слюну.

Вика, конечно же, не согласилась принять столь дорогой подарок. Булочки да цветочки — это куда ни шло! Но машина?! Она остолбенела от его наглости: она до сих пор чай пила вприглядку, а тачка стоила дороже её дома!

— Я ничего не хочу от тебя, — очень серьезно сказала она, подняв к нему лицо и стараясь вложить в слова всю душу, — знаешь, я действительно имею это в виду. Я не хочу ни одежды, ни денег, ни твоих автомобилей, ни твоей любви. Не жди, что мы с тобой станем жить долго и счастливо и умрём в один день. Когда ты наиграешься, я собираюсь забыть тебя. Я не собираюсь брать у тебя ничего, — с нажимом закончила она, и добавила в уме, чтобы быть до конца честной: «кроме ребёнка».

Ярослав изогнул бровь, то ли пораженный, то ли возмущенный её тирадой и спросил так, будто бы не услышал ни единого слова.

— Почему ты мне не перезвонила вчера?

Вика моргнула: он что, издевался? Он слышал, что она ему говорила? Она почувствовала, что начинает злиться от того, что он всё пропустил мимо ушей. Взыграло уязвленное самолюбие, и в тон Ярославу Вика пожала плечами:

— Прости, завертелась.

В отместку, он сжал её локоть, наклонился и поцеловал, удерживая затылок. Вместе с наслаждением и мазохистской радостью, Вика мгновенно ощутила бешенство. Она собиралась его оттолкнуть, но Ярослав изменил тактику и поцелуй стал более настойчивым. Его горячий язык ворвался в её рот, пожирая, упиваясь сопротивлением.

— Я не собираюсь спать с тобой! — со сбившимся дыханием выпалила она, когда, наконец, он оставил её и посмотрел в глаза. У неё было жуткое чувство, что он прекрасно понимал, о чем она думала, и от начала до конца чувствовал всё, что она испытывала.

— Ну да, и мы оба знаем, что мне достаточно пары минут, чтобы заставить тебя передумать, — заметил он, уже будучи на полпути к дому.

Вика взбудоражено смешала ультрамарин и бордо, негодуя и трясясь от тогдашней растерянности. Лицемерный подлец! Двуличный предатель! Чванливый…! Она никак не могла придумать слово, достаточно едкое, чтобы унизить его. Раздраженно убрала волосы с лица и оглянулась на алебастровую красавицу-машину. Та преспокойно стояла рядом с калиткой. Открытая.

Насколько Вика знала, ключи лежали в бардачке, вкупе с документами на её имя.

Он должен ответить за свое наглое поведение. Он жестоко и грубо обошелся с ней. Этот смеющийся, несгибаемый мужчина заслужил того, чтобы быть заживо сваренным в кипятке. Он — эгоистичный, трусливый лжец. Притворщик!

Он давно ушёл, а она всё ещё ощущала его взгляд и щетину на щеках.

Она ещё не вполне справилась с собой, когда во двор впорхнула Ольга, а за ней — её обновленный муж. Помня их попытки вербовать её в сторонники Выгорского, Вика заведомо вооружилась. Но кажется, молодые не заметили её колкостей — они были так слащаво-счастливы — что Вике захотелось огреть обоих сковородой. Рядом с ними она себя чувствовала одинокой голытьбой. В довершение всего, когда наконец-то Андрей свалил к Ярославу, Ольга снова завела песню «почему бы тебе не простить его»? Вика пошла обходным путем, спросив, когда это Ольга успела помириться с мужем.

— Вчера, — искрясь от счастья, вымолвила та, — мы обо всем поговорили. Он любит меня! А я его! Вика, я на седьмом небе. Он любит меня! Он не собирается меня отпускать! Он так много готов ради меня сделать! Знаешь, когда ты выходила за Ярослава, я тебе так завидовала. Ты светилась. Я сейчас то же самое чувствую! И Андрей мне такое про Ярослава порассказывал, о-го-го! Но я тебе ничего не могу передать. Он с меня слово взял. Когда ты уже простишь его, и мы сможем все вместе тусоваться?

Вика скисла, никаких сил не осталось оказывать противодействие попыткам «вправить мозги»:

— У меня нет никаких доказательств, что ребенок его, — вяло проговорила она.

— Думаешь, ему нужны доказательства?

— Думаю, да. Любому человеку, тем более мужчине, тем более Выгорскому — нужны доказательства, — Вика положила кисти, вытерла руки, и они пошли в дом.

— Он стал как ручной котенок. Когда ты не смотришь на него, он пожирает тебя глазами. Даже я, а ты знаешь, я его убить была готова, верю ему.

— Ты веришь ему, потому что веришь своему мужу. Наверняка, они тебе оба зубы заговаривают. Надеются и мне заговорить.

— Даже если так. Я ещё в жизни не встречала мужчину, который действовал бы по всем фронтам. Как пить дать, он и с брательником своим договорился: тот тоже тебе песни поет.

— Угу, — Вика присела на диванчик, положила затылок на подголовник, Ольга пристроилась рядом.

В доме было прохладно. Булькнула вода в бойлере, капля упала на окно. Крякнула печка.

— Я начинаю завидовать. Ты можешь просить у него всё, что угодно.

— Да не хочу я ничего просить! — взвилась Вика, — я хочу, чтобы он оставил меня в покое!