Изнанка российско-украинского конфликта, или Как поссорились соседи

Причина оживления отечественного производства в постсоветский период была в первую очередь связана с экономическими кризисами 1998 и 2008 годов. В этот момент национальная валюта резко дешевела, импорт становился дорогим, и появлялась возможность наращивать местное производство. Затем кризис заканчивался, национальная валюта вновь дорожала, выгодным становился импорт и местное производство вновь оттеснялось на второй план. А значит, вновь начинали усыхать источники образования национального капитала и, как следствие, падать темпы прироста ВВП. В цифрах это выглядит так.

Прирост ВВП России в 2011 году составил 4,3 процента, в 2012 году — 3,4 процента, в 2013-м — 1,3 процента… В 2014 году должны были выйти в ноль. Это означало, что общество стало проедать производимое, не заботясь о будущем.

Те же процессы шли на Украине. Проедание накопленного советского наследия привело к обнулению роста ВВП, после чего национальное «кормление» перешло на валютные резервы. На Украине они сократились с 30 миллиардов долларов в 2010 году до 9 миллиардов к началу 2015 году, в России — с 530 до 400 миллиардов в долларовом исчислении.

Тут следует сказать о фонде накопления.

Чтобы двигаться вперед, необходимо часть ВВП направлять на развитие — вкладывать в промышленность, сельское хозяйство, науку, инфраструктуру. Мировая практика показала, что максимальный объем фонда накопления может достигать 40 процентов, как это было в Советском Союзе, а также в Сингапуре и Китае. Оптимальный объем — 30 процентов. Таков он был в Японии и Южной Корее в период экономического рывка. В России и Украине за все постсоветские годы в накопление шло 18–20 процентов ВВП. Это позволяло лишь отчасти обновлять изношенное оборудование, ремонтировать дороги, коммунальные сети, на развитие оставалось очень мало. И когда бывший премьер-министр Н. Азаров в своей книге «Украина на перепутье» констатировал, что степень износа основных производственных фондов Украины на 2014 год составила 75 %, в том числе в машиностроении — 83 %, в химической и нефтехимической промышленности — 66 % и т. д., и это свидетельствовало о чрезвычайно низкой доли накопления.

Можно предложить: «Так давайте повысим норму накопления до требуемых объемов». Увы, не удастся. От 60 до 80 процентов российской промышленности (думается, что и украинской тоже) оформлены на офшоры. Это бывшие советские предприятия, переданные за «красивые глаза» неизвестно кому неизвестно зачем (официально потому, что частная собственность эффективнее государственной, но доказательств такой эффективности никто еще не приводил). После чего новые владельцы переоформили права собственности на подставные фирмы, и бывшие советские заводы стали иностранной собственностью. Поэтому естественно, что зарубежные собственники (настоящие и мнимые) уводят прибыль со своих предприятий на свои зарубежные счета. Получается, что отчасти вопрос развития страны вынесен за ее пределы. В качестве примера приведем выдержки из статьи в местной газете («Наша трибуна») о заседании совета директоров Магнитогорского металлургического комбината (июль 2013 г.):

«…Другие члены совета директоров в лице Зумруд Рустамовой, сэра Дэвида Логана, Бернарда Сачера, Дэвида Джорджа Хермана, Питера Э. Чароу — это пять независимых директоров, не связанных с предприятием имущественными отношениями, и занимают должности по приглашению руководства.

…Сэр Дэвид Логан — член комитета по кадрам и вознаграждениям, председатель совета управления Британского института археологии в Анкаре.

Бернард Сачер — член комитета по аудиту.

Дэвид Дж. Херман — член комитета по стратегическому планированию, член комитета по кадрам и вознаграждению.

Питер Э. Чароу — председатель комитета по аудиту, член комитета по стратегическому планированию и корпоративному управлению…»

Остается лишь гадать — кто эти достопочтенные джентльмены, любители археологии и аудита, и какое отношение они имеют к крупнейшему советскому заводу, из металла которого в годы Великой Отечественной войны был произведен каждый второй танк? Тот же вопрос возникает в отношении российской гражданки З. Рустамовой, члена правлений многих предприятий, о которой мало что известно, кроме подозрений в том, чьим доверенным лицом она является.