Изо всех сил

Сколько мы могли бы достичь, если бы не предательство лордом Галифакса и его приспешниками? Результат их измены - как просроченный счёт, оплата которого является нашей задачей. Она хотя бы более практична, более проста и бесхитростна, чем победа в войне. Я надеюсь - в действительности, молюсь - чтобы мы, после всех тяжёлых трудов и невзгод оказались достойны её. С помощь наших собратьев по Содружеству мы обязаны победить и беспристрастно покарать предателей. В этом наша цель и неоспоримое право.

Мэйтленд Уилсон выключил радио и глубоко вздохнул.

- Винни, безусловно, умеет играть на чувствах. Вопрос в том, где в этой картине наше место?

Уэйвеллу пришлось потрудиться, чтобы не захохотать.

- Да у тебя появилось политическое чутьё, Джамбо. Когда мы получим расшифровку передачи, прочти её внимательно. Он признал, что Содружество Наций заменило Британское Содружество и отдал дань уважения всему, чего мы достигли за последние полгода. А затем ловко выставил себя лидером и, таким образом, собирает кредит доверия. Не хотел бы я сыграть с ним в бридж.

- Он наполовину американец. Скорее всего, предпочитает покер.

Мэйтленд Уилсон открыл папку, которую принёс с собой.

- Итальянцы попытались прорваться через наши заслоны на пути в Беда Фомм. Оперативная группа прибыла на дорогу Бенгази - Триполи и установила блок-посты всего за полчаса до появления передовых отрядов итальянской десятой армии. Против усиленного батальона итальянцы бросили около 20 000 человек и сотню танков. Бой был вплотную и часто доходило до рукопашной. В какой-то момент полковой сержант-майор[424] захватил итальянский легкий танк, просто треснув командира по голове прикладом винтовки.

Мэйтленд Уилсон представил это, вздрогнул и продолжил.

- Последняя атака произошла сегодня утром. Оставшиеся двадцать танков М13/40 прорвали кордон стрелков и ПТО, но прорыв был остановлен огнём полевых орудий, расположенных всего в нескольких метрах от штаба полка. Наш заслон вовремя усилили вспомогательными частями 7-й бронетанковой дивизии, но десятая армия разваливается и сдаётся. Как мы управимся с таким количеством пленных, ума не приложу.

Уэйвелл не беспокоился.

- Джамбо, с этим проблем не будет. С нами связались из Рима. Предлагают перемирие с последующим мирным договором. Они списывают Восточную Африку, мы возвращаемся к ливийско-египетской границе, и взаимно обмениваемся военнопленными.

- Можем ли мы на них положиться? Или же сами совершим грех Того Человека?

Услышав это, Уэйвелл замер.

- Жуть. Мы не решаемся заключить мир и прекратить войну на выгодных нам условиях, потому что этот шаг можно будет расценить как следование примеру Галифакса. Самый значимый показатель нанесённого им урона. Нет, не думаю, что мы поступаем похоже. Во всяком случае, мы сейчас на противоположных позициях. Условия диктуем мы, а с просьбой пришли итальянцы.

- Да, Арчи, пора покидать Киренаику. Вся она - одна огромная ловушка. Её следовало захватить из-за портов, но кто угодно может перебросить через пустыню мобильные силы и отрезать её так же, как сделали мы. Я бы посоветовал включить в договор соглашение о численности войск в Ливии и демилитаризованной зоне вдоль границы - для собственной безопасности. И можно начинать.

Уэйвелл кивнул, - я отправлю ответ Чиано в Рим.

Мэйтленд Уилсон ухмыльнулся, - а копию в Лондон?

- На кой? Отправим в Оттаву, Калькутту, само собой, и в Канберру. В общем, всем, кроме Того Человека.

Индия, Калькутта, правительственная резиденция

- Мы победили, - неверяще сказал 2-й маркиз Линлитгоу и временный премьер-министр Индии. - Индия победила. С определённой помощью, разумеется.

Генерал Окинлек вежливо заметил:

Я думаю, ваше превосходительство, помощь Содружества Наций была более чем "определённой".

- Несравнимой с участием нашего народа, - протянул пандит Неру, и.о. заместителя премьер-министра. - Мы одержали великую победу над Италией и оккупированной Эритреей. Именно с Индией Италия договаривалась о капитуляции этой колонии и её освобождении. Поэтому победа в значительной степени наша. Безоговорочное признание нашего статуса и независимости. Народ понимает это и радуется.

- Но не вы, пандит.

Он вздохнул.