Изображая, понимать, или Sententia sensa: философия в литературном тексте

Как воспитался такой характер, как у отца Александра – при полной политической лояльности к существующей власти очевидная духовная несломленность и сопротивление? Он сразу после рождения в 1935 г. был крещен священником катакомбной церкви о. Серафимом Батюковым. Надо сказать, что священники катакомбной церкви преследовались, скрывались и тайно жили в домах своих прихожан, очень часто арестовывались и отправлялись в ГУЛАГ. Воистину это была гонимая Церковь, как в Древнем Риме. Именно отец Серафим посоветовал матери отца Александра приобрести дом недалеко от Загорска, в полной уверенности, что от нацистского нашествия это место защитит преподобный Сергий. Как пишет в своей книге Ив Амман: «Отец Серафим скончался в начале 1942 года. Он был тайно похоронен в подземелье. За некоторое время перед этим, предчувствуя свою кончину, в первый раз исповедал Алика, хотя тому еще не было семи лет. <…> Что же касается отца Серафима, то он давно предсказал уже двум сестрам: “За ваши страдания и благодаря вашему воспитанию ваш Алик будет большим человеком”. Позже отец Александр выразит беспредельную признательность своей матери и ее сестре за то, что они сохранили пламя веры, открыли ему Евангелие в столь трудные времена, когда вера преследовалась и, казалось, угасала, и когда очень известные христиане не выдерживали – отрекались»[741].

Дело в том, что катакомбная церковь не преследовала политических целей. Я вспоминаю свой разговор с отцом Александром. Всякое неофитство нелепо. Как человек, увидевший другую жизнь, я хотел привести свою внешнюю жизнь в соответствие со своими взглядами. Выражаясь модными словами Солженицына – «жить не по лжи». А работал я тогда уже в «Вопросах философии», журнале, который казался мало знавшим его команду абсолютно советской структурой. Я и задал отцу Александру этот вопрос, не уйти ли мне из журнала. На что он ответил вопросом, женат ли я и есть ли у меня дети. Я ответил, что да. «На какие деньги вы будете содержать семью, если уйдете? У вас есть другой вариант работы? Потом я знаю, что там работают очень достойные люди». И смысл его дальнейших слов был очень прост: на каждом месте можно приносить пользу, а что приходится отдавать кесарю кесарево, так это всегда было. Главное не забывать отдавать Богу Богово. И добавил, что с прекращением существования катакомбной церкви он в РПЦ получил возможность нести свое слово гораздо более широким слоям паствы. Не изменяя своим идеям и идеалам, которые воспитала в нем катакомбная церковь – независимость и верность своему пониманию мира.

Опускаю здесь его публикации на Западе, рассказ об издательстве «Жизнь с Богом», о том, что отец Александр Мень был одним из зачинателей христианского «самиздата», начиная с 60-х годов, о его псевдонимах, из которых наиболее известен был Эммануил Светлов. Во всяком случае, под этим именем я читал все его книги.

Но он сумел сделать и еще одно дело, которого до него не сделал, мне кажется, никто.

Кормер немного иронически изобразил в романе отца Владимира, «большеголового дородного мужчину лет сорока или даже моложе, похожего на ассирийского царя Ашшурбанипала», как тонкого культуртрегера, интеллигента, который все знает. К которому приходят интеллигенты разного сорта с вопросами о том, что такое Армагеддон и как надо жить в этой стране. На все он дает спокойные и разумные ответы, защищает науку от покушения на нее диких неофитов и т. п. Аверинцев назвал его «миссионером для племени интеллигентов». Но так бывает, что ирония порой высвечивает суть человека, причем не иронически, а выявляя его суть. Сервантес думал посмеяться в своем Дон Кихоте над рыцарством, а создал образ идеального рыцаря. Так, назвав отца Александра культуртрегером, Аверинцев дал нам ключ к великому деянию отца Александра.

После книги «Сын человеческий» он обратился к истории духовной истории человечества. Не только к Ветхому Завету, как истоку Нового. Об этом писали многие. Но он сумел написать, не сказать, а написать и проанализировать разные человеческие эпохи как исток новозаветного прорыва человечества.

В обезбоженной, потерявшей благодать стране только сатана Воланд может что-то рассказать о Христе (вспомним роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита»). Это предел духовного одичания. Чудом сохранившийся Мастер – изгой в этой стране. Отец Александр сумел показать всем, желавшим это узнать, что христианство – это результат тысячелетнего развития человечества. Я бы назвал это подвигом отца Александра. Это то, что семнадцатилетним юношей он задумал, записал в тетрадку, а потом Бог дал ему сил реализовать этот замысел.

Кажется, это и правда был духовный подвиг.