Изобретение Вальса

Вальс. Я не решил. Быть может, я останусь правителем без имени. Посмотрим. Я не решил и общего вопроса: какую дать хребту и ребрам мира гражданскую гармонию, как лучше распределить способности, богатства и силы государства моего. Посмотрим… Но одно я знаю твердо: приняв мою ограду и о ней – не позабыв, – но память передав в распоряженье тайное привычки, – внутри пределов, незаметных детям, мир будет счастлив. Розовое небо распустится в улыбку. Все народы навек сольются в дружную семью. Заботливо я буду надзирать, сверять мечту с действительностью плавкой, и расцветет добро, и зло растает в лучах законов, выбранных из лучших, когда-либо предложенных… Поверьте, – мне благо человечества дороже всего на свете! Если б было верно, что ради блага этого мне нужно вам уступить открытие мое, или разбить машину, или город родной взорвать, – я б это совершил. Но так пылать такой любовью к людям и не спасти слепого мира, – нет, как можно мне от власти отказаться? Я начал с вас, а завтра я пошлю всем прочим странам то же приказанье, – и станет тихо на земле. Поймите, не выношу я шума, – у меня вот тут в виске, как черный треугольник, боль прыгает от шума… не могу… Когда ребенок в комнате соседней терзает нас игрою на трубе, как надо поступить? Отнять игрушку. Я отниму. Приказ мой для начала: весь порох, все оружье на земле навеки уничтожить, – до последней пылинки, до последней гайки, – все! Чтоб память о войне преданьем стала, пустою басней деревенских баб, опровергаемой наукой. Шума не будет впредь, а кто горяч не в меру и без суда желает проучить обидчика, пускай берет дубинку. Таким образом – вот декрет, которым я начинаю свое правление. Он послужит естественным основанием для всеобщего благоденствия, о формах коего я сообщу вам своевременно. Мне не хотелось бы снова упоминать о способностях телемора, а потому, почтенный президент, было бы желательно, чтобы вы мне без лишних слов теперь же ответили, согласны ли вы немедленно приступить к исполнению моей воли?

Пауза. Все смотрят на пустое кресло.

Мне кажется, что ныне, в провозглашенную мной эру тишины, я должен рассматривать ваше молчание как посильное выражение согласия.

Министр. Да, он согласен. Он согласен… Господа, он согласен, – и я первый приношу присягу верности… я буду стараться… новая жизнь… слово старого солдата… (Рыдает.)

Голоса. Ах, мы вам верим… Тут все свои… Что за счеты…

Вальс. Старик слезлив. Снег старый грязно тает… Довольно, встать. Прием окончен. Будьте любезны приступить к работе. Я останусь здесь, – где, кажется, немало великолепных комнат… Больше всех мне нравится ваш кабинет. Полковник, распорядитесь.

Сон.

Он победил, – и счастье малых сих
Уже теперь зависит не от них.

Занавес

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Обстановка первого действия. Вальс за письменным столом. Голова забинтована. Тут же полковник.

Вальс. Нет, больше не могу… На сегодня будет.

Полковник. Увы, это все дела неотложные.

Вальс. Здесь холодно и мрачно. Я никогда не думал, что громадная, светлая комната может быть так мрачна.

Полковник….А кроме того – неотложность дел возрастает с их накоплением.

Вальс. Да-да, это все так… Что же мой Сон не идет? Пора.

Полковник. Получается невозможный затор и нагромождение. Вместо оживленного перекрестка – жизнь нашей страны находит у вас в кабинете опасный тупик.

Вальс. Вы бы все-таки перестали мне делать замечания, – скучно.

Полковник. Виноват, ваше безумие, но я только исполняю свои прямые обязанности.

Вальс. Титул звучный… Вы довольно угрюмый шутник. Если я вас держу в секретарях, то это лишь потому, что я люблю парадоксы. Ну – и вам в пику тоже.

Полковник. Мне кажется, что я службу свою исполняю. Большего от меня требовать сам Господь Бог не может. А что у меня тут, в груди, – это никого не касается.

Вальс. Тем более что это у вас не грудь, а живот… Нет, не могу сегодня больше работать, – вот не могу… Тяжелая голова…

Полковник. Голова у вас не должна больше болеть: рана была пустяковая.

Вальс. Она и не болит… Нет, просто скучно, надоело… Все так сложно и запутанно, – нарочно запутано. Рану я забыл, но покушение – помню. Кстати, маленькое воздушное распоряжение, которое я только что сделал, минут через двадцать будет проведено в жизнь. Надо надеяться, что кто-нибудь сразу нас известит о результате.

Полковник. Об этих ваших делах позвольте мне не знать. Я в них некомпетентен. Но у вас сейчас на рабочем столе вздрагивает и хрипит в невыносимых мучениях моя несчастная отчизна.

Вальс. Кабы не косность олухов да проделки плутов, она давно была бы счастливой. Но вообще, знаете, полковник, я решил, что делами буду заниматься только раз в неделю, скажем – по средам.

Полковник. Моя обязанность – вам заметить, что тем временем страна гибнет.