Изольда Великолепная

– Ты выиграл бой. Какого было выпендриваться? – Злится, но хоть не орет, и на том спасибо.

Кайя прав и не прав тоже.

– Надо продезинфицировать. – Изольда перебирала содержимое кофра. – Спирт есть? И еще кровь чем остановить…

Умная девочка доставала флакон за флаконом. Синее стекло – для гнойных ран. Длинный флакон – от расстройства желудка. Нет, это тоже не годится. Это от мозолей… и натертостей… от лихорадки… а вот и правильный флакон. Настойка жгун-травы и заразу выжжет, и сосуды запечатает.

Кайя смочил настойкой кусок ткани и, положив ладонь на затылок, велел:

– Расслабься.

Боль уходит, как вода в песок, оставляя привычную туманную пустоту. И Урфин выворачивается. Он не любит, когда лезут в голову, хотя бы и Кайя.

Тот понимает.

– Ну терпи, если такой упертый.

Плечо подергивает, но это скорее эхо, пробивающееся сквозь замороженные нервы. Час-другой продержится. А там – как-нибудь… у Урфина собственные средства имеются.

Вот почему у меня складывается ощущение, что героизм и здравый смысл – понятия взаимоисключающие? И нужна ли была эта победа такой вот ценой?

Урфин, конечно, держится бодро, всем своим видом демонстрируя, что круче его лишь отвесные скалы, а дыра в плече – это так, мелкая жизненная неурядица, в остальном же все просто прекрасно.

Кайя его бинтует, причем довольно профессионально. Скажем так, видно, что не в первый раз приходится. Меня же занимает та штука, которую я вытащила из раны. Я вытираю ее от крови и подношу к свету, чтобы получше разглядеть. Похожа на металлический шип длиной с мой палец. Довольно острый, тяжелый и с длинным зазубренным хвостом, к которому прилипли мелкие щепки.

– Это игла, – поясняет Урфин. – Ее иногда прячут в наконечник копья. Когда метят не в щит. Если рука поставлена, то турнирный доспех пробьет… ну или в щель попасть можно.

Полагаю, это вряд ли законно. И совершенно бесчестно.

– Следовало сказать. – Отобрав иглу, Кайя взвешивает ее на ладони и разглядывает внимательно.

– Ничего не найдешь. – Урфин пытается подняться, но его шатает. И он опускается на стул. Светловолосый, очень тихий какой-то мальчик подает ему стопку полотенец и миску с водой. Робко пытается помочь вытереть кровь, но шарахается, когда Урфин забирает полотенце. – Гийом не такой дурак, чтобы подставляться. Судьи подтвердят, что копья стояли открыто и кто угодно мог…

Очаровательно. Значит, Гийому все сойдет с рук? И вздох Кайя подсказывает, что мыслит наша светлость в верном направлении.

– Ты должен был остановиться. – Кайя закладывает руки за спину. – И потребовать прекратить поединок. Ты рисковал собой… чего ради?

Ух, какой тяжелый взгляд. И Урфин морщится, точно от боли, но не той, которая в руке.

– Я рассчитывал на тебя. И не только я. Ты же видишь, что тут творится! Я не мешал тебе, когда ты полез играть в эти игрушки, как будто больше нечем заняться. Я наивно решил, что ты поумнел. И понимаешь, что делаешь. А ты по-прежнему делаешь только то, что тебе в данный момент хочется. – Кайя хотел добавить что-то еще, но вовремя остановился.

– Извини. Я думал, будет проще. – Вид и вправду виноватый, как у пацана, которого строгий папаша с сигаретой застукал.

– Думал он, – ворчит Кайя уже беззлобно. – Извиниться не хочешь?

– Хочу. Изольда, прости меня, пожалуйста…

И взгляд честный-пречестный, несчастный-пренесчастный. За такой отдают девичью честь с бабушкиным наследством в придачу. Как не простить? Прощу, если пойму за что. И Урфин поясняет:

– Я должен был отдать приз тебе. Я выступал под твоими цветами, от твоего имени и… неправильно объявлять Прекрасной Дамой другую…

То есть Урфин выигрывает турнир. Я дарю ему приз. А он мне дарит его обратно? И все остаются счастливы? Нет, с точки зрения поддержания призового фонда в стабильном состоянии тактика выигрышная, но с позиции человеческой логики чувствуется в ней некий подвох.

– …тем более незамужнюю… – добавляет он чуть тише.

– Ну… я не в обиде.

Не отбирать же у девочки подарок, в самом-то деле. Но теперь понимаю ее состояние. Умеет Урфин оказывать двусмысленные услуги с рыцарским размахом. Бедняжка теперь мается, что у нашей светлости законный приз отобрала и рыцаря увела, причем прилюдно.

– Я действительно не подумал. – Урфин сутулится, обхватывая раненую руку здоровой. Даже в темноте на бледной коже его выделяются белые рубцы. – Мне жаль.

Честно отвечаю:

– А мне – ничуть.

И, прерывая нашу милую беседу, Кайя становится между мной и Урфином.

– И что ты намерен делать? – А тон какой строгий… чувствую, если у нас будет все-таки дочь, то в личной жизни ее возникнут некоторые затруднения.

– Жениться.

Честный ответ. И несколько неожиданный. Как-то не вижу я Урфина в одомашненном образе. И снова пауза. Долгая такая, настороженная…

– Что ж, – Кайя первым нарушает молчание, – это неплохой вариант.

– Да?! Вот так просто?

Сколько удивления! Неужели надеялся, что откажут?

– Почему нет?

– Да кто ж тебя знает?! – Урфин смеется, но смех вымученный.

А я, устав пялиться на спину Кайя – она хороша, но несколько однообразна, – наконец решаю осмотреться.