Изольда Великолепная

Мелькали яркие юбки, звенели серьги и бубны, гортанный голос требовал позолотить ручку, на которой и без того было изрядно золота. Мне предрекли счастливую жизнь и троих детей, но тут же пригрозили проклятием, снять которое…

– Кыш пошли, – рявкнул тан Атли, выдергивая меня из хоровода. В левой руке он держал мальчишку самого разбойного вида. – Отдай!

Мальчишка зашипел и задергался, но, не получив свободы, выплюнул белые жемчужины. С моей жилетки срезал? И когда только успел!

Вот ведь, мир другой, а цыгане те же. И Урфин подтвердил догадку:

– Люди дороги не знают границ. Мир их не держит. По-моему, не видит даже.

Нищий, ловкий, как закаленный в мусорных боях помойный кот, прошмыгнул меж цыганами, и белые жемчужины исчезли.

– Леди, не отставайте, умоляю, мы уже почти пришли.

– Куда?

К огромному строению, которое не отличалось ни красотой, ни изяществом, а только размерами и цветом. Черные стены его жадно пили солнечный свет, но камень оставался холодным – я проверила, прикоснувшись тайком. Ни окон. Ни статуй с барельефами. Ни каких бы то ни было украшений.

Единственная дверь – чугунные створки с натертыми до блеска, натруженными петлями – распахнута настежь. К двери ведут три ступени, и на каждой сидит по старухе. Урфин бросил им горсть монет.

– Леди Тисса подождет нас здесь.

Это уже была не просьба, но приказ. И Тисса не осмелилась ослушаться. Мы же вошли в храм. Почему я решила, что это именно храм? Просто уж больно он не похож на все прочие виденные здесь здания. Темно. В первый миг темнота оглушила. И я схватилась за руку Урфина просто чтобы убедиться – он рядом.

Здесь каждый сам по себе.

Ни нефа. Ни алтарей. Пустота, расцвеченная свечами. Робкие огоньки их – близкие звезды, к которым меня ведут. Звуки странным образом исчезают, и это правильно – в храме необходимо уединение.

Я не религиозна. Я была и в церкви, и в мечети, и в синагоге, всякий раз поражаясь той особой красоте, которая наполняет любой, без исключения, храм. И даже этот, безымянный, был удивителен своей безбожной простотой.

Постепенно тьма отступала. Она отползала, оставляя лужи остекленевшей черноты, и собственные мои отражения смотрели из них. Отражения отличались друг от друга, и потому казалось, что они все – я, только та, которая могла бы быть.

– Когда я впервые попал на другой лист, – голос Урфина был тих, но все равно раздражал это место, – меня удивила вера. Бог как существо, сотворившее мир и до сих пор за ним присматривающее? Люди-дети и рай как награда за хорошее поведение? Я не оскорбляю тебя?

– Нет.

– Хорошо. Мне бы не хотелось. Листов множество. Есть такой, где люди приносят Богу все самое лучшее, а сами живут в нищете. Есть другой, где в правители выбирают лишь безумцев, потому что думают – Бог говорит через них. Есть третий, где безглазые жрецы взвешивают на особых весах добрые и злые молитвы, говоря, что делать человеку. Их цель – соблюсти равновесие.

– Странно.

Мы шли. Темнота делала огромное здание и вовсе бесконечным. Остались позади созвездия свечей, и на полу прорезались жилы белого света. Они сплетались друг с другом в причудливые сети и поднимались, разрезая пространство. От них не исходило тепло.

– Здесь же думают, что Творец, тот самый Творец, который дал миру начало, ушел. И нет нужды молиться ему.

Сети соединились. Белый свет сделался ярким, резким.

– А кому здесь молятся?

– Смотри! – Урфин отступил, оставляя меня наедине с… чем?

Не алтарь. Не иконостас. Картина?

Красный конь встал на дыбы. Пасть его разодрана удилами. Кровь мешается с пеной, и кажется, что жеребец вот-вот рухнет от непомерного усилия. Копыта готовы обрушиться на землю, на меня, смять и раздавить. Сполохи пламени скользят по клинку, по алым доспехам, которые сами будто бы сотворены из живого огня.

Взгляд рыцаря полон гнева.

«И вышел другой конь, рыжий; и сидящему на нем дано взять мир с земли, и чтобы убивали друг друга; и дан ему большой меч…» – Я не понимала, откуда берутся эти слова, но они были правильны и единственно возможны.

– Кайя Дохерти, – Урфин не позволил мне отступить, а ведь больше всего мне хотелось нырнуть в темноту, спрятаться и от коня, и от меча, и от самого всадника, – лорд-протектор. И нынешнее воплощение войны.

А по совместительству мой супруг.

Эк меня угораздило, однако.

Глава 6 Рабы (не)мы

А потом он украл из дворцового зала шкуру тигра, завернулся в нее и грабил по ночам одиноких прохожих…

Правдивая история из жизни лорда-советника, седьмого тана Атли, рассказанная зеленщицей со слов ее троюродной сестры, которой случилось помогать на замковой кухне