Изоляция

Но с ним что-то не так. Он мотает головой, в его глазах затаилась злоба. Может, им вкалывают что-то такое, от чего дураками становятся? Потому что у меня сложилось впечатление, что он меня просто не слышит! Парень не собирался повиноваться. Быстро оклемавшись от удара, он сложил руки рупором.

— Нападение же, мать вашу! — закричал. Без фильтров его стало слышно куда громче.

От сука, не ценим, значит, доброты моей?

В то же время боковым зрением замечаю тень старшого. Он выпархивает из моей квартиры, глаза выпученные, лицо красное, в руках подобно самурайскому мечу сжимая биту. Твою мать, это же моя бита! Видать, искал что-нибудь подходящее на роль оружия и нашел ее в коридоре!

— Держи, с-сука!

Я отклонился в последний момент, сбежав на несколько ступеней вниз, но алюминиевая палка таки достала меня по плечу. Волна онемения прошлась по всей руке. Санитар был взбешен, я видел его полные безумия глаза. Он издал гортанный вой, замахиваясь снова. Отскочив назад, я уперся спиной в стену возле мусоропровода, где только что стоял крикун Мишанин. Утолщенная часть биты просвистела перед самым носом, с характерным звоном вмазавшись в бетонную трубу.

А я ведь не хотел этого, видит Бог. Чертов кретин, старшой сам вынудил меня сделать это! Он как раз замахнулся для очередного удара, когда я поймал его за глотку, а нож вонзил в брюхо по самую рукоять.

Он сощурил глаза, резко вдохнул ртом воздух и опустил голову, чтобы увидеть торчащую из его живота рукоять ножа. Он выронил биту, и я вытащил из него окровавленное лезвие.

Если бы крикун Мишанин не соблазнился бы на ствол, я бы его не догнал. Но замаялся сволочонок, остановился на шестом, нагнулся, чтобы пистолет поднять. Я перепрыгнул через поручни и толкнул его ногой в ребра. Выронив пистолет так, что он продолжил свое путешествие этажами моего подъезда, санитар громко «хекнул», упал на спину, перекувыркнулся и ударился о дальнюю стену квадратной площадки. Разбитое лицо исказилось от боли. Я думал поднять его еще с ноги, но он неожиданно быстро принял вертикальное положение. Живчик, блин. И хоть драться со мной ему явно не позволяла толщина кишки, все же позорно валяться Мишанин не собирался.

Даже когда я схватил его, вжавшегося в стену, за латексный воротник, он только громко засопел и впился в меня одичалым взглядом. Как кот, который понимает, что его собираются бросить в ванну. Даже и не сразу решишь, что с ним делать. А в общем, что рассуждать?

— Я ж тебе сказал закрыть гребаный хавальник… — говорю, приложив ему лезвие к глотке.

А топот десятков пар сапог уже на пятом. Бряцают оружием, кроют матом, кричат. Принимай, Салман, это все-таки к тебе наемнички на «after party» прибыли. И знаешь, кто их вызвал? Загляни поглубже в глаза человеку, стоящему просто перед тобой.

— Эта квартира открыта, — указал он взглядом на девяносто вторую. — Я не скажу им…

Секунда. У меня есть всего лишь секунда!

Ладно, живи, падло. Нож прячу в ножны. Втянув голову в шею, вламываюсь в дверь к тете Вере. Замком изнутри крутанул. Ага, поможет.

Бегом!

Планировка ее квартиры мне доподлинно была неизвестна, но вот, где балкон, я знал точно. В большой комнате, в постели лежит сама хозяйка. Уже добрую неделю рои мух кормит. Лекарства на журнальном столике, в руке что-то на письмо похожее. Вонь здесь жутчайшая, но я ее просто не ощущал.

— Здрасте, теть Вер, — бросаю через плечо, пересекая комнату. — Простите, без стука.

Знаю, что глупо, а по-другому не могу.

На балконе у нее все аккуратно сложено, в отличие от моего, но порядок меня здесь мало интересует. В дверь ухе гулко загромыхали. Ногами выбивают. Сейчас кто-то умный найдется и замок прострелит. Тут же раздается очередь. Ну вот, я же говорил.

Противопожарный люк в полу привален ящиками с пустыми банками. Не помеха. Под звяканье стеклотары отбрасываю картонные коробки. Эвакуационной лестницы, разумеется, к соседям ниже нет, их ныне многие поубирали из-за неэстетичности вида. Пришлось прыгать как в прорубь. Трехколесный велосипед подо мной сминается будто на него упал астероид, падают на пол и разбиваются растущие в горшках вазоны на подоконнике. Что-то еще звенит под ногами.

А наемники уже вовсю топчутся в квартире тети Веры. Вынюхивают гончие, куда лис девался. Надеюсь, они не сразу догадаются, что я воспользовался балконным лазом, и поначалу — как они умеют! — перевернут все в комнатах вверх дном. Но особо на это полагаться не приходится, если парней десяток, то обрыщут комнату в шесть секунд.

— Сера, на балкон! — уже слышно сверху. — Он сюда пошел!

Епта, быстрее, чем я думал, парни сработали.

— Сука, стой! Голову отрежу, чмырота!

Грохот, звон бьющейся тары — полетели банки тети Веры. Вояки уже надо мной. Отбросив трехколесный велик, я срываю расстеленную на полу дорожку, дергаю на себя люк…

Т-тв-в-в-ою ММММММ!.. Да ну на хер!!!