Изоляция

В этот момент я впервые со всей серьезностью предположил, что у нее не все в порядке с головой. Может, осколок где-то в черепе засел? Дурак, ведь можно было это понять раньше. Можно было сберечь нервные клетки и не разбалтывать по пустякам и без того потрепанную психику, подставляя грудь под двустволки. Да поздно уже, в черном ящике вместо ключей от автомобиля оказался пучок редиски. Даже страшно подумать, какой будет реакция на все это Трофимова…

Она повернулась лицом ко мне, уперла руки в боки, слегка наклонила голову, чтобы хвост провис по плечу, одну ногу отставила в сторону.

— И это еще нас, баб, паникершами называют. Чего расходился, Глебушек? Потому я ничего вам и не говорила, что ваша реакция могла быть именно такой. Никто из вас ничего не знал, даже Коробов. Об истинной цели знали только Женька и я. Ведь, если бы я даже объяснила, что срок годности авиационного керосина десять лет, тебя все равно терзали бы сомнения. Правда? А сомневающийся — ты бы никогда не пошел на стволы безоружным. Ты верил мне, и это главное. Я никого не обманула. Мы сделаем то, что было задумано. Топливо здесь есть, я тебя уверяю. Это место — секретная стратегическая точка, которой нет даже на военных картах. Украина же безъядерное государство, помнишь? Солдаты-срочники, тянувшие здесь службу с сорок девятого года, лишь догадывались, что охраняют. А здесь все время стоял тактический бомбардировщик. Когда-то древний «Як», потом «Миг-23». Знаешь, у которого тоже крылышки складываются? — И она отвела руки назад, демонстрируя мне принцип изменяемого угла крыльев. При этом выделились ее прекрасные формы, и мне это показалось куда более интересным.

Впрочем, она продолжила:

— Он тут и сейчас стоит, вон за той плитой, — она указала на такую же гигантскую створку в другом конце ангара. — Чтоб ее открыть, нужно, правда, еще два ключа найти. Фон, о котором старик говорил, оттуда идет. Сам «бомбер» нам не нужен. Управлять им сложно, да и одна не справлюсь. Зато эта «сушка» — идеальный вариант. Здесь она как машина прикрытия. Проблема только в том, что стоит уже лет десять. Нет, — она поспешила оправдаться, будто бы пилотировать эту хрень предстояло мне, — регламентные работы, конечно, проводились, чистка, смазка, тестовые замеры, но в небо ласточку не поднимали давно. Вот, смотри, — она подошла к стене и сняла висящий на стенде планшет с записями, — последние тесты проводились прошлым летом. Замена топлива, проверка боеспособности. Я подниму ее. Жаль, что лишь один раз, — грустно улыбнулась и бросила планшет на накрытые брезентом ящики.

Я попытался связать все воедино. Черт бы меня взял, это оказалось непросто. Ряба со своим предложением, Жека-диверсант, которому я жизнью обязан, его просьба, ключ, с которым я таскался по всему городу как дурак и неоднократно рисковал жизнью. Полусферичный ангар, отделенный двумя массивными плитами: за одной — махина с ядерными бомбами под фюзеляжем, за другой — хозяйство краснощеких и… длинная прямая дорога до самой деревни. Интересно, кто из живущих в Гавришовке знал, что это асфальтированное полотно по сути есть взлетная полоса?

А ведь удобно расположили локацию. Рядом авиационная бригада, топливо под боком, рембаза, да и шум турбин, который мог бы беспокоить гавришовцев ночами, легко объяснить…

— Если это действительно так, то кто же ты, Олечка? Выглядишь на четвертак, а сворачиваешь шеи как, блин, разлихой спецназовец. Вот теперь еще, оказывается, умеешь рулить истребителем и знаешь о расположении сверхсекретных военных объектов. Кто ж ты такая, Ольга с позывным «Руно», на самом деле? А?

Мне казалось, она никогда не сможет дать ответ на этот вопрос. Ее глаза просили не спрашивать об этом. И, тем не менее, после минуты пытки требовательным взглядом она решилась.

— Я — всего понемногу, Глеб, — отведя взгляд, сказала она. — Немного солдат, немного выпускница летной военной школы, немного горный специалист, немного хакер, немного оперативник российского ГРУ. Немного обычная женщина — простая винничанка. Как оригами из разных цветов: и безобидные маргаритки тебе, и шипастые розы. Какой тебе больше подходит?

— Шпион, значит? — Я не знал, как реагировать на эту новость, поэтому сделал вид, будто подсознательно уже об этом догадывался. Ну как если бы только нужно было официальное подтверждение теории. — И что же обозначает твой позывной?

— Когда-то за утечку такой информации могли полететь головы. Прежде всего, моя, — хмыкнула Ольга. — И накрыться вся сеть. Сеть проекта «Руно»… Хочешь знать о позывном? Все до тошноты просто. Агентам, которые работали в других странах, присваивали только номера. Принадлежность к стране заключалась в доменном имени.

— «Ру», — догадался я.

— И «No» (или №), номер. Мой номер девять-двенадцать.

— Неплохой, выходит, с тебя агент, Руно-девять-двенадцать, раз знала о секретной точке, которой нет даже на военных картах. И значит, у вас с Жекой что-то было?..