Изоляция

Бухта, среагировавший в тот же миг, шмальнул в другого, в красном растянутом до колен свитере. Но мужик сумел предвидеть эту атаку и отскочил за ржавый трактор. Пули прошили ему лишь руку повыше плеча.

Закричали из казармы женщины, их голоса доносились будто из-под земли. Заржали в стойле, забились по углам лошади. В лае зашлись собаки. Зашибись музычка.

Трофим кувыркнулся в сторону, когда краснощекий шарахнул в него из верхнего ствола своего «Байкала».

— С-сучары-ы-ы!!! — завопил кто-то.

Я бросился на воз, дно в котором было устелено сеном. По мне шмальнули, казалось, сразу трое. Деревянный борт с одной стороны разлетелся в щепки. Краем глаза я успел увидеть, как Трофим поймал «Байкал» краснощекого за ствол, предплечьем двинул тому по зубам. Выкрикнул что-то и Чирик, открыв по кому-то огонь из своего короткоствола. «Форт» у него небось такой же, как я отобрал у Шпыры. Попал меж лопаток тощему, длинновязому, развернувшемуся было в сторону открытых ворот.

Вой женщин усилился. Собаки рвались с цепей как бешеные. На земле лежали, раскинув широко руки, уже два трупа. Рафат подстрелил еще одного. Тем не менее тот, получивши пулю в плечо и шею, нырнул в курятник, вынудив пугливых птиц в ужасе покидать свой дом. Псевдоазиат без раздумий бросился вслед за ним. Что-то там загремело, как полка с посудой обвалилась, затарахтели пустые ведра, зазвучал отборный мат.

Свалившись с той стороны телеги, я даже не ощутил, как обожгло бок, — привык. Валерьич еще зашьет, когда узнает, ради чего я его предписания нарушил. Приземлившись в сухие коровьи лепешки, я включился в работу. К небольшому моему изумлению, мужики не вели себя как мишени в тире. Знать, точно готовились к такому раскладу: трое, отстреливаясь на ходу, метнулись к дверям в казарму, один за вырытый в углу базы колодец прыгнул, еще двое к дровнице у бетонной стены шмыгнули, оттуда разрядили в сторону Бакуна сразу два ствола. А вот седьмой — мой клиент — за «уазик» ржавый, пригорюнившийся у крыльца казармы, забежал. Мне, лежащему на земле, ничего не стоило стрельнуть ему по ногам. Из трех пуль в цель попала одна, но и того хватило. Взвыв, ополченец упал целиком, и тогда я отправил в него сразу десяток. Это был первый раз за последние три года, когда я не испытал облегчения, пришив противника.

— Вали лысого, за телегой! — прокричали от казармы.

Один длинный ствол высунулся из проема дверей казармы. Я шмальнул туда еще до того, как кудрявый, чернобурый, усатый мужик по мне прицелился. Вскакиваю на ноги, добавляю еще. Пули дырявят дверь, со стены отваливаются куски штукатурки. Но, отчаянный, он и не думает сдаваться. Дождавшись короткого тайм-аута, тут же палит в меня. Наугад, особо не прицеливаясь. Дробь откусила от телеги пристойный кусок щепок в том месте, где я прятался.

Я бросил взгляд ко входу в бункер. Переместиться бы туда. Но лучше подождать, чтоб не прихватить с собой пригоршню дроби в задницу. Тем более Трофимов, затащив краснощекого вглубь коридора, ввязался с ним в драку. Но краснощекий из-за своих габаритов и деревенской закалки оказался нечувствителен к кулачным ударам, а потому старлею придется попотеть, чтобы завалить верзилу.

Улучив момент, я метнулся в противоположную от бункера сторону, к накрытому куском брезентины потемневшему стогу сена. Сухая трава особо дробь не задерживает, но выбора у меня не было: кудрявый как раз вытянул в дверной проем ствол. Пришлось принять позу эмбриона и выждать, пока рой дробинок после двух выстрелов не прочешет стог и с цокотом не разобьется о поросшую мхом плиту ангара. Затем выглянул на секунду. Как раз встретился с кудрявым взглядами. Выстрелил в ответ от бедра, почти не целясь.

— Аа-а-ать… сука… — из казармы. — Гниль, сука…

Выглядываю, став на колено. Попал, кажись. Ствол все еще торчит, но рука вымазана кровью, тяжелый сгусток потянулся с цевья.

— Киньте пушки — будете ж-жить! — крикнул Бакун, пустив короткую очередь по крышке колодца и не дав прячущемуся там молодому селянину поднять головы.

— А х*й тебе! — ответили из-за угла сарая.

Тик-так…

Два ствола оттуда бабахнули. Бакун, который особо и не прятался, двигаясь как разудалый морской пехотинец — на полусогнутых и приложившись щекой к прикладу «калаша», — дал очередью в ответ.

Следующий заряд из ружья вместо сержанта достал сразу двух собак, что рвались с привязи. Одну подбросило вверх, словно током ударило, другая свалилась замертво. Захлебный лай сменился жалким скулежом.

Бакун, решив не играться в морского пехотинца, воспользовался укрытием: переместился за горку кирпичей, предназначенных для достройки этого самого сарая, присел там.

В это же время усатый парень с прыщавым лицом, прятавшийся за колодцем, выстрелил в перебегающего двор Чирика. Промахнулся, но решил убедиться: высунулся над крышкой колодца больше необходимого, чтоб посмотреть — а вдруг хоть ранил?

«Критическая ошибка!» — мог бы выдать его процессор, если б он у него был.

Тут же бахнул одиночный из-за кирпичей. Бакун отправил. В одночасье с виска парня тяжелым бордовым фонтаном брызнула кровь.