Изоляция (ЛП)

Услышав это, он приподнял бровь. Его каменный взгляд обвел ее плечи и спину, пытаясь найти любые подсказки о том, почему она задала такой тупой вопрос.

— Ты же знаешь, что верю, Грейнджер, — гордо ответил он, но почувствовал, как от собственных слов странно защемило в груди. — Не стоит задавать такие пидарастические вопросы, если у тебя имеется хоть сколько-нибудь извилин.

Она вздохнула, почти разочарованно.

— Тогда могу я кое-что предложить, пожалуйста? — тихо пробормотала Гермиона, теребя подол своего слишком большого красного свитера.

И снова ее чертово «пожалуйста»; еще одно нежеланное напоминание о том, какой трогательной и чистой она была. Где-то на задворках подсознания таилась память, что он должен спорить с ней, и вот он, снова; разговаривает с ней так, что тошно становится. Но, по крайней мере, Малфой почувствовал себя немного более нормальным. Ощущал себя человеком. Словно после ее вздохов в душе, этих... почти вежливых моментов, которые, казалось бы, способны унять его пульсирующие головные боли.

— Можешь предлагать что угодно, — он равнодушно пожал плечами, хмуро глядя на ее спину, — но вполне очевидно, вероятность того, что я соглашусь хоть с одним из них, равна нулю.

Она развернулась к нему, и, хоть лицо Гермионы выглядело спокойным и невозмутимым, он мог рассмотреть шквал мыслей, кружащихся в ее глазах. В подобные моменты за ней было так интересно наблюдать; словно за загадочной головоломкой без очевидного поощрения при разгадке. Все, что волновало ее сердце, столь охотно отражалось в глазах оттенка осени, что просто не могло не привлечь его внимания. С ее стороны наиболее мудрым решением было бы скрыть столько, сколько возможно; в особенности от того, кого она презирала. Кого-то вроде него.

— После того, как закончишь эту книгу, — медленно проговорила Грейнджер, — мне бы хотелось, чтобы ты прочитал автобиографию Мартина Лютера Кинга[4].

Его брови настороженно сошлись на переносице.

— С чего бы это?

— Думаю, тебя заинтересуют некоторые из его идей, — предположила Гермиона, осматривая Малфоя с головы до ног. — Это просто предложение.

Затем она исчезла из его поля зрения и скрылась в своей комнате, оставив Драко неохотно заинтригованным ее случайным предложением. Он не стал бы читать эту книгу, только если назло ей.

У Гермионы не было времени, чтобы обдумать их с Малфоем разговор, поскольку она увидела знакомую сову, настойчиво стучащуюся в окно. На дрожащих ногах она бросилась распахнуть его, и впустила прекрасную птицу.

— Хедвиг, — с любовью пропела она и погладила питомца Гарри, когда та бросила письмо в ее руки. — Передай ребятам, что я люблю их.

Полярная сова никогда не ждала ответа, ведь было слишком рискованно тратить драгоценное время, но Гермиона всегда чувствовала уныние, когда та поспешно взмывала в небо. Она все бы отдала, чтобы иметь возможность написать ответ, но было решено, что в обмене письмами будет намного больше опасности, чем пользы. Если она обнаружит что-либо, что может пригодиться парням, то передаст информацию МакГонагалл, а та уже найдет способ донести все Гарри и Рону. Эти правила были строгими, и, естественно, Грейнджер им следовала; желала она этого, или нет.

Мерлин, как же она скучала по ним...

Письмо жгло ей ладонь, но как бы ни хотелось вскрыть его, она не могла. Еще в начале учебного года она пообещала Джинни, что все письма они будут читать вместе. И если есть один человек, который справляется с происходящим чуть хуже, чем сама Гермиона, — это младшая Уизли. В конце концов, это были ее парень и брат, и у девушки были все права чувствовать себя потерянной.

Гермиона накинула на плечи мантию и аккуратно спрятала в карман письмо и палочку, а затем покинула комнату. Быстрый осмотр кухни и гостиной дал знать, что Драко удалился в свою спальню на оставшуюся часть вечера, так что она быстро вышла из дортуара и направилась к башне Гриффиндора.

Уже через десять минут они с рыжеволосой девушкой сидели на ее кровати; та нервно перебирала свои огненные кудри. Единственная соседка по комнате, Парвати Патил, очень кстати отсутствовала. Возможно, она решила провести эту ночь с Дином Томасом после предпринятой недавно попытки сблизиться. Подобное уединение было только на руку девушкам, ведь, как правило, прочтению писем сопутствовали своеобразные эмоциональные реакции; но лишь немногие знали, что друзья поддерживали связь.

— Готова? — Гермиона вздохнула и, не дожидаясь ответа, разорвала конверт и достала пергамент; взгляд прошелся по короткому сообщению.

«Девочки,

Все в порядке. Особо рассказывать не о чем.

Работаем над кое-чем, но это может оказаться тупиком.

Как обычно, не волнуйтесь.

Скучаем и любим вас.

ГиР»