Израиль и США: Основные этапы становления стратегического партнерства 1948–2014

Задача налаживания отношений с Белым домом была возложена на Ицхака Рабина. Посланник Израиля в Вашингтоне А. Харман уходил в отставку. Рабин, который по возрасту в то же время должен был покинуть армию, хотел занять эту должность. Его кандидатуру поддержали Г. Меир и А. Эбан. Они хотели использовать военный триумф Шестидневной войны и героическую репутацию Рабина, чтобы добиться прорыва на дипломатическом поприще в Вашингтоне для укрепления двухсторонних отношений, в первую очередь в области новых военных поставок Израилю. Назначение послом в Вашингтон сделало Рабина в глазах Г. Меир фигурой настолько значительной, что формально стоявший выше министр иностранных дел А. Эбан, бывший в 1950–1959 гг. послом в США, фактически утратил влияние на развитие американо-израильских отношений. Впоследствии Меир установила канал «прямой связи» с Вашингтоном в обход министерства иностранных дел и американского Государственного департамента. Рабин, опираясь на свой авторитет военачальника и на традиционное отношение к министру обороны, стал фактически вторым лицом в правительстве.

Рабин прибыл в Вашингтон еще при Джонсоне, 17 февраля 1968 г. Представителем Госдепа, ответственным за Ближний Восток, тогда был Льюис Бэттл, отнесшийся к новому послу настороженно, но вскоре, в октябре 1968 г., ушедший в отставку. Тем не менее отношения Рабина с департаментом еще более ухудшились. Место Бэттла занял Паркер Харт, бывший посол в Турции, чья дипломатическая карьера развивалась в арабских странах. Рабин окрестил его как «арабист в душе и по крови», с которым трудно было вести разговор о поставках «Фантомов», поэтому в период правления Джонсона Рабин предпочитал работать преимущественно с Пентагоном[290]. К тому моменту, когда в результате выборов к власти пришла республиканская администрация Никсона, Рабин уже освоился в атмосфере дипломатических кругов Вашингтона. Его репутация и популярность позволила быстро сблизиться с такими важными фигурами произральского лобби, как сенаторы Г. Джексон, Дж. Джавитц, с лидером вашингтонской еврейской общины Н. Бернштейном.

Традиционно израильские послы опирались на поддержку шестимиллионной американской еврейской общины. Прежние израильские послы, Эбан и Хармен, уделяли общению с еврейскими организациями гораздо большее внимание, чем другим группам американского общества. Рабин, конечно, активно общался с АЕО, но контакты были более формальными. Большой проблемой Рабина был английский язык, которым он в то время владел не совсем свободно. Но главное – он был уроженец Палестины, сабра, что было непривычно для американских евреев. Кроме того, он был сдержанным по натуре, непривычно формальным, не позволявшим себе дружественных объятий и похлопыванию по плечу, обычных в американской еврейской среде. Он не любил светские мероприятия, не умел поддерживать светские беседы, не владел искусством дипломатического «маленького разговора». Генерал всегда немедленно переходил к интересующему его вопросу – самому главному – безопасности Израиля[291]. Следуя этой задаче, Рабин искал понимания в тех кругах, которые израильские дипломаты до него обходили своим вниманием. Он налаживал контакты с религиозными организациями (например, баптистами-евангелистами, поддерживавшими концепцию «особых отношений» с Израилем), военными аналитиками, специалистами по оборонной стратегии и т. д. Рабин стремился установить прямые личные контакты с Белым домом и Конгрессом, а не полагаться на лидеров произральского лобби, которые раньше, как правило, выступали посредниками таких контактов. Это, естественно, вызывало недовольство руководства АЕО.

Перед Рабиным были поставлены четкие задачи: добиться расширения американской военной и экономической помощи; убедить США в необходимости тактики сдерживания в отношении проникновения СССР на Ближний Восток; убедить администрацию, что стороны арабо-израильского противостояния могут найти решение конфликта без обязательного диктата сверхдержав и что цели Израиля соответствуют национальным интересам Америки на Ближнем Востоке[292]. Эти задачи он стремился донести до администрации Никсона, с которым у Рабина раньше – со времени визитов будущего президента в Израиль – уже сложились хорошие отношения.

В марте 1968 г., еще до инаугурации, на встречу с Никсоном в Вашингтон приехал Эбан. Министр иностранных дел Израиля рассчитывал уйти от прямого, конкретного разговора с Никсоном о путях решения ближневосточного конфликта, в котором снова могли прозвучать требования к израильской стороне о территориальных уступках арабам, чему Израиль всячески сопротивлялся. Израильтяне считали, что все мирные предложения, исходящие от внешней стороны, ведут к неприемлемым территориальным уступкам, и старались избегать конкретных американских предложений урегулирования, что вполне удавалось при Джонсоне. Эбан остался доволен: результаты встречи с Никсоном были вполне удовлетворительными. Президент обещал широкую поддержку по всем направлениям, но новых планов урегулирования пока не предлагал.