Израненное сердце

Когда я подъезжаю туда, меня приветствуют темные колонки. Заправка закрылась в 22:30.

– Твою мать! – вскрикиваю я.

Я взволнован и напряжен. Я хочу добраться до парка как можно раньше. Мне не нравится мысль, что Симона будет ждать меня там одна в темноте.

Я направляюсь к Орлеан-стрит, чтобы поискать заправку там. Показатели уже настолько низкие, что даже не на нуле, а на пару миллиметров ниже. Этого точно не хватит, чтобы добраться до Линкольн-парка без дозаправки.

Темные улицы практически пусты. Вокруг не так много машин.

Именно поэтому я замечаю черный внедорожник, едущий следом за мной. Я сворачиваю налево на Супериор-стрит, и внедорожник делает то же. Я не вижу, кто за рулем, но впереди явно сидят двое. Двое крупных мужчин.

Чтобы убедиться, я сворачиваю направо на Франклин-стрит и замедляю ход.

Внедорожник тут как тут. Завидев, что я едва плетусь, они быстро сворачивают на Чикаго-авеню. Ускоряясь, я выжимаю педаль газа. Я хочу сбросить преследователей, пока мы потеряли друг друга из вида. Я мчусь по Честнат-стрит и снова сворачиваю на Орлеан-стрит, не сводя глаз с зеркала заднего вида, чтобы убедиться, что оторвался.

Бак пуст подчистую, я гоню на бензиновых парах, и ускорение не облегчает ситуацию. Оторвался или нет, но мне нужно немедленно найти, где заправиться.

Я подъезжаю к заправке, осторожно выбираюсь из машины и осматриваюсь по сторонам, одновременно доставая карту и открывая бак.

Я вставляю заправочный пистолет в боковину «Камаро», настороже, все еще обводя взглядом темную пустую стоянку.

Кажется, бак наполняется целую вечность. Я слышу, как льется холодный бензин – быстро, но не так быстро, как хотелось бы. Решив, что налил достаточно, я останавливаю подачу и вынимаю заправочный пистолет.

Слишком поздно.

Черный внедорожник с визгом въезжает на заправку и останавливается прямо перед моей машиной, так что мне придется дать задний ход, чтобы выехать. Я уже собираюсь вернуть заправочный пистолет на место, но не успеваю пошевелиться: не успевает внедорожник еще полностью остановиться, как четверо русских распахивают двери и выпрыгивают наружу. Двоих спереди я не узнаю. Сибиряк и его друг по игре в покер выходят сзади. Они берут меня в кольцо.

Сжимая заправочный пистолет в правой руке, левой я нащупываю в кармане джинсов холод метала.

– Данте Галло, – произносит Сибиряк. На нем парусиновая куртка с поднятым воротником. Тонкая ткань обтягивает его грудь и плечи.

Сибиряк самый крупный из русских, хотя и остальных не назвать маленькими. Один из них смуглый – возможно, армянин. Лицо другого обрамляют татуировки. У третьего на кулаках надеты кастеты, тускло поблескивающие в ночи. Когда он улыбается, у него во рту столь же тускло блестит золотой зуб.

– Я надеялся встретить Неро, – продолжает Сибиряк, кивая на автомобиль.

– Тогда тебе повезло, – рычу я. – Только тронь моего брата, и я вырву твой позвоночник как гребаный трофей.

– Ты так считаешь? – тихо произносит Сибиряк. – Я в этом не уверен. Ты считаешь себя здоровяком? У нас в России много здоровяков. Жестоких, к тому же. В тюрьме я повидал немало таких. Знаешь, прозвище у меня появилось не из-за покера. Я отмотал восемь лет под Омском. Иногда охранники устраивали поединки между самыми крупными мужчинами. Бокс врукопашную. Призом была еда. Я очень хорошо питался за счет сломанных костей этих здоровяков.

– Так почему бы тебе не показать, на что способен? – говорю я. – Вели своим дружкам отойти, и сразимся лицом к лицу.

Даже пока я говорил, двое подвинулись еще ближе. Я смотрю на Сибиряка, но слежу за ними периферийным зрением.

– Хочешь честный бой? – спрашивает русский. – Такой же честный, как расклад твоего брата?

Не успевает он закончить свою насмешку, как двое слева бросаются на меня.

Я этого ожидал.

Я нажимаю на рычаг заправочного пистолета и выплескиваю бензин прямо им в лицо. Одновременно с этим я уже открываю крышку своей «Зиппо» и зажигаю огонь. Я бросаю зажигалку в Кастета, попадая ему прямо в грудь. Он вспыхивает, как факел. Через полсекунды Татуированный тоже охвачен пламенем.

Они кричат от шока и боли и мечутся, напрочь забыв о том, что нужно падать и перекатываться. Нечасто услышишь мужской крик. Он куда страшнее женского.

Армянин и Сибиряк не спешат помогать своим друзьям. Вместо этого они бросаются на меня.

Немного жидкого пламени попало на рукав моей куртки, но я даже не чувствую жара. Все мое тело горит от избытка адреналина. Я сжимаю кулаки и наотмашь бью армянина в челюсть. Силой удара его отбрасывает на Сибиряка.

Однако того это нисколько не замедляет. Сибиряк отталкивает приятеля в сторону и идет на меня, подняв кулаки перед лицом, как настоящий боксер. Он наносит сильные удары прямо мне в лицо. Я блокирую удар в челюсть, но он уже атакует мое тело, со всей силы нанося удары в живот и по ребрам.

Каждый из них ощущается как удар молота. Его кулаки, огромные и твердые как камень, врезаются в меня со скоростью выстрела. Не поднимая рук, я бью его локтем в челюсть и тут же наношу левый кросс, который Сибиряк едва ли чувствует.