Изречения Египетских Отцов

270. Говорили об апе Симеоне Сирийце, что он провел более шестидесяти лет, стоя на столпе, причем не ел ничего из пищи людей, так что люди не знали, каким образом он жив. Те же, кто был вокруг него, усомнившись, подумали о нем, что, может быть, это дух. И, собравшись, двенадцать епископов помолились Богу, чтобы узнать о нем. Случилось же так, что когда они постились вокруг него и молились, святой апа Симеон заговорил с ними: «Я человек тоже, как всякий», но они, истязая себя подвигом, не поверили ему. Один из них, непорочный в своей жизни, увидел, что он стоит около него на вершине столпа. И вот ангел пришел с востока, в руке которого была пища ангельская. И когда он дал (ее) святому апе Симеону, он дал от той же пищи и другому, который с ним. И он свидетельствовал: «Невозможно мне вкусить ничего из пищи людей, пока я не умру, из‑за силы пищи той». Когда же они убедились и узнали, что он — человек Божий, тогда и все уверовали в него благодаря гласу двенадцати епископов. И пребывали, молясь, у столпа постоянно, пока он не завершил свой подвиг во Христе. И он свидетельствовал всем, кто приходил к нему, чтобы они покаялись и посредством дел добрых обратились к Богу. Когда же он завершил свой жизненный путь, множество чудес произошло от его святого тела, как и в дни, когда он был жив. Было множество исцелившихся через него и много весьма обратившихся к Богу из язычников и еретиков.

271. Говорили об одном (человеке) из Египта, имя которого Бане и который жил в горе Хуор[114], что он провел восемнадцать лет стоя. Он был в келье запертой, в которой вообще не было света. Был же маленький двор у двери кельи. Он не ел (ничего) из пищи людей и не ложился вообще, пока не завершил свой жизненный путь. Его прежняя жизнь была такова. Он был благочестивым монахом и большим подвижником. Правители его нома боялись его из‑за его жизни, устрашающей их великим благочестием. Они упросили его, чтобы он взял у них деньги и раздал нуждающимся. Он шел таким образом, проходя по городам и селениям, раздавая деньги нуждающимся. У него было намерение такого рода: когда он покинет свой монастырь для раздачи милостыни, (то) если случится ему провести десять дней в этом служении, пока он не завершит его, он не будет ни есть, ни пить, пока не возвратится в свой монастырь, совершив подвижничество. Он пребывал в этом образе жизни, пока не приблизился к старости. После этого он затворился один и вел тот образ жизни, о котором мы уже говорили. Он стоял, пока кости его ног не стали сухими, так что уподобились оленьим. Его ученик упросил его однажды, чтобы он вынул ему жребий. Он сказал ему: «Ступай на гору и принеси три маленьких камня». Он принес их, понимая, что это жребий. Он (т. е. Бане) научил его им (т. е. их значению). Была же в его дворе полная чаша воды. Он сказал «Брось их в нее». (И) Господь свидетель, что один из камней поплыл, подобно тому, как пророк заставил плыть по воде железо.[115]

272. Когда братья спрашивали старца any Авраама об образе жизни апы Бане, он говорил им: «Местопребывание Бане не было с какой‑либо плотью (т. е. он был один)». Свидетельствовали еще о том, что он проводил сорок дней (т. е. Великий пост)[116] без трех дней. И эти три дня не (были) ему в тягость, но он (таким образом) смирялся, чтобы не равнять себя со святыми.

273. Апа Бане спросил однажды any Авраама, говоря: «Человек, подобный Адаму в раю, нуждается ли (в том), чтобы советоваться с кем‑либо?». Он сказал ему: «Да, Бане, ибо если бы Адам посоветовался с ангелами: «Отведать ли мне от (этого) древа?», они бы сказали ему: «Нет»».

274. Пресвитер, который был при нем, нашел его удрученным и спросил его: «Почему ты так расстроен?». Он сказал ему: «Благополучие земли прекратилось сегодня». Сказал он ему: «Что случилось, мой отец?». Сказал он ему: «Феодосий царь умер сегодня»[117]. Выйдя же от него, он записал день тот. И случилось, когда привезли письма на юг, день, который он назвал ему, совпал с письмами (г. е. с тем, который был упомянут в письмах), которые привезли.

275. Когда он приступал к еде, он становился у стены и ел свой хлеб. И работал он стоя. Когда же он собирался спать, он сгибался, опираясь грудью на стенку, которую построил себе для (этого) употребления. Отцы и братья навещали его по воскресеньям. Собираясь войти к нему, они спрашивали: «Наш отец, довольно ли теперь твое сердце более, чем во время, когда ты питал многочисленных бедных»? Он же, блаженный апа Бане, свидетельствовал им, говоря: «Вся моя жизнь, пока я не затворился для уединения, будь то подвиг или милостыня, кажется мне теперь развратом по сравнению с тем, что со мной (сейчас)».