Изумруд Люцифера

— Тогда скажите! — Рита протянула ему обе ладони. — Все, что вы тогда не договорили. Только не надо про стренч!

— Не буду, — Кузьма на миг склонился над ладонями. — Что недоговорили?.. Про детские болезни вам неинтересно… Вот! В детстве вы едва не погибли. Вам тогда было совсем… Лет пять…

— Шесть! — Рита изумленно посмотрела на него. — Мы купались в реке, и папа отвлекся. А меня течением утащило на глубину. Помню: бегу по дну, ножками перебираю, вокруг все зеленое и очень страшно. Воздуха не хватает, и так хочется его глотнуть!.. — она помолчала. — А папа тем временем смотрит: по реке бант плывет. Он его хвать рукой, а под бантом — я!..

— Повезло!

— Бант спас. Папа, как чувствовал, завязал… Но все равно — это не доказательство. По рукам и цыганки гадать умеют, — Рита слегка покраснела, вспомнив свой визит к гадалке и ее слова. Она взглянула на Кузьму: брови у него оказались черные, атласные, какие-то совсем не по-мужски красивые, крылатые брови. И это ее почему-то обозлило. — Вы мне покажите что-нибудь такое, чего другие не могут. Тогда поверю.

— Фокус? — сощурился Кузьма.

— Пусть будет фокус.

— Самый-самый?

— Самый-самый…

— Обижаться не будете?

— Не буду! — упрямо сказала Рита, чувствуя, что ее заносит, но уже не в силах остановится. — Ну?

— Ап! — вдруг, как в цирке, воскликнул Кузьма и хлопнул в ладоши прямо перед ее лицом. Рита отшатнулась и тотчас поймала взгляд его зеленых глаз… Глаза были большими и добрыми, они манили и обволакивали…

— Птица-вица, красная девица, вышла утром в садик, чтоб росой умыться, — забормотал Кузьма.

— «Какая еще «вица»? — как-то лениво подумала Рита, а Кузьма продолжал:

— Только на травице нет уже росицы, высушило солнце на траве росицу…

Рита почувствовала, как веки ее потяжелели и мягко опустились на глаза, по телу разлилось тепло. Ей стало легко и хорошо. Потом все исчезло…

* * *

— Ап! — услышала она и медленно открыла глаза. Первое, что она увидела, было лицо Кузьмы. Оно улыбалось, и почему-то было далеко внизу. Рита, медленно крутя головой, осмотрелась. Это была ее кухня: на стенах, выклеенных цветными моющимися обоями, висели расписные тарелки, которые она привезла из Италии; это были ее шкафчики и столы, но видела она все это сверху, как будто парила под потолком.

— Смотрим на меня! — услышала она голос и, повернувшись на него, увидела Кузьму. Он был уже без пиджака. Поверх тонкого светло-серого свитера красовался ее красный кухонный фартук. Двумя руками Кузьма придерживал прислоненное к ногам зеркало в раме, и Рита удивилась: оно было из прихожей. «Чего это он?» — подумала она, и Кузьма поднял зеркало.

Рита увидела себя. Правда, она не сразу поняла, кто эта молодая женщина с худым, испуганным лицом, которая, по-восточному скрестив ноги, сидит на столе. На голове у нее была нахлобучена маленькая кастрюлька; на левой ладони, как у царицы «держава», лежало куриное яйцо, в правой руке, как скипетр, торчала поварешка. В довершение картины в зубах женщина держала кухонный нож. Какое-то время Рита недоуменно рассматривала изображение в зеркале и, наконец, сообразив, что она сама, завизжала, будто ее резали, и метнула яйцо в изображение. Яйцо, разбившись, растеклось по стеклу оранжево-блеклой массой.

— Спокойно! Все хорошо…

Кузьма мгновенно отставил в сторону зеркало, подскочил к столу, и вырвал из рук Риты поварешку, которую та собралась метнуть вслед за яйцом; подобрал выпавший из ее зубов нож и стащил с головы кастрюлю. Быстро проделав все это, он бросил посуду на разделочный столик, и бережно снял Риту со стола.

— Ты… Ты… — Рита задыхалась от возмущения.

— Водочки! Немножко!

Рита схватила появившуюся перед ней рюмку и опрокинула ее в рот. Жидкость обожгла горло и мгновенно привела в чувство. Она увидела, что сидит за столом, а перед ней — дымящаяся тарелка с ложкой и ломоть хлеба.

— Супчика! Быстренько! Закусили!

«Я не ем первое!» — хотела было сказать Рита, но вместо этого послушно взяла ложку и зачерпнула из тарелки. Суп оказался горячим и необычайно вкусным. Рита и не заметила, как тарелка опустела.

— Что это? — спросила она, когда Кузьма ловко убрал пустую посуду.

— Буйабез, французский рыбный суп, — пояснил Кузьма, ставя перед ней тарелку с густой аппетитной массой, от которой исходил приятный аромат. — В принципе, это та же наша уха, только готовится несколько по другому.

— А это что? — ковырнула она вилкой новое блюдо.

— Рагу. Старинный прованский рецепт.

Рита еще раз ковырнула массу вилкой, проглотила кусочек. Рагу было пряным и вкусным.

— Еще рюмочку под горячее!