Изумрудная муха

– Душка моя, сейчас сидела вспоминала. Поступила я в Щепкинское училище в сезон 1932 года. Это был первый набор после долгого перерыва, когда при Малом театре не было школы. Училась с удовольствием, мы все были энтузиасты… Помните, какие мы разыгрывали капустники? Даже старухи приходили смотреть! Довоенная постановка «Горе от ума» на нашей сцене! Судаков ставил. Фамусова играли в очередь Пров Садовский и Михал Михалыч Климов. Оба были великолепны. Режиссёр не мог решить, кому играть премьеру. А вы знаете, что для актёра значит играть премьеру. Кажется, бросали жребий. Не помню, чем кончилось, но кто-то из них играл генеральную, а кто-то премьеру. Очень хороша была сцена с Хлёстовой: «Четыреста! – Нет, триста. Триста, триста!» Её играла Масалитинова. Мы, студенты, были заняты на выходе, в сцене бала. Обожали этот спектакль! А помните Грибоедовский юбилейный вечер на сцене Большого театра? Мы туда давали весь третий акт, бал у Фамусова. Страшно волновались, конечно. Вообразите – танцевать на сцене Большого! Не шутки! А старики нам сказали: «Не теряться! Смелее! Вы Малый театр!» Вообще, мы когда-то одним Императорским театром считались, потом разделились… Да, так вот. «Горе от ума» у нас оформлял Лансере. Ах какие дивные были декорации! Какие костюмы! Всё строилось на круге. Гостиная Фамусова, налево – портретная, там играли в карты. Позади был виден белый зал с колоннами. Это пространство заполнялось гостями. Там сидели наши красавицы: Наташа Карнович, Раиса Романна, Луиза Фёдоровна, Елена Николавна Щепкина. Нет, почему же? Она тоже интересная была… Круг пошёл, музыка заиграла, развернулся белый зал и начался бал! Мы вышли с таким восторгом, так лихо, так красиво – гос-по-ди! Что-то незабываемое. Все одеты, причёсаны, комар носа не подточит! Сразу видна школа. Танцкласс у нас вела Наташа Шаламытова, бывшая балерина. Исполнили блестяще, сорвали аплодисменты, нас отпускать со сцены не хотели. Принимали замечательно. На сцене Большого театра. Да-с! Ах, дорогая, мы были влюблены в свой театр. Вы помните эту историю с памятником Островскому? Андреевский, великолепный. Его «зашивали» во время войны. Только уж я не помню, до войны дело было или после. У нас администратор был деятельный, так то ли из пламенной любви к театру, то ли от скудного ума он решил однажды, что памятник потускнел, надо бы его освежить. Он дал распоряжение покрасить его бронзовой краской. Вспоминаете? Счёл его недостаточно привлекательным. Хорошо, что кто-то из актёров заметил и прямо ахнул! Так всю ночь рабочие сцены трудились, отмывали памятник! Все потом смеялись. Очень была смешная история. Слава богу, нам есть что вспомнить! Пора идти в столовую? Бегите, бегите обедать, моя дорогая. Ваш визави ещё предан вам? Как мило, как трогательно! До вечера, моя радость. Земной поклон всем, всем нашим.

1992–1993, 2020