Изумрудная скрижаль

– О чем в ней говорилось, помнишь?

– Это древний трактат, очень мудрый. Много про кровь, про то, как человек становится другой, если поменять кровь…

– Значит, это был трактакт по медицине?

– Медицина, философия… В Китай много философ, много мудрый. Вэнь Юн плохо помнить, сложный слова…

Кружка наполнилась на две трети. Еще минута, и сознание погаснет, а ноги подкосятся. Анита тряской рукой протянула китайцу его законное вознаграждение.

– Держи. Заработал…

Вэнь Юн всеми десятью пальцами обхватил кружку, но застыл в нерешительности. Анита поскорее пережала вену, чтобы остановить кровотечение.

– Чего уставился? Ах да… ты же ее не пьешь. Потерпи немного, принесу тебе твое жало.

Под жалом она имела в виду металлический цилиндрик с острым наконечником, который обнаружился в бывшей комнате китайца среди прочих его пожитков. Анита поначалу не поняла назначение этой конструкции, но Максимов, читавший время от времени научно-популярные журналы, разъяснил: это изобретение американца по фамилии Джейн, и предназначено оно для того, чтобы вводить жидкости под кожу или непосредственно в вену. Анита сразу догадалась, для чего Вэнь Юн использовал заокеанское приспособление. Втыкая наконечник в нужную точку на теле, он мог без труда вливать в себя из цилиндрика свежую кровь.

Она вышла из подземелья, едва передвигая ноги. Ужасающая слабость во всех мышцах, дурман в голове – такой разбитой она не ощущала себя со времени, когда ее трепала жестокая холера. Добраться бы поскорее до постели, рухнуть и забыться сном – больше она в этот момент не желала ничего. Поскольку тащилась медленнее улитки, ползущей по крутому склону, путь через погруженный в обычную свою темноту замок казался бесконечным. Постаралась собраться с мыслями, обдумать сказанное китайцем.

Древняя книга, медицина пополам с философией. Все вертится вокруг крови, но для графа с его физическими проблемами это нормально.

Лукавый китаец… Не удалось выудить из него ничего стоящего. Зря только приносила себя в жертву, теряла время и здоровье. Или не зря? Неспроста же шелохнулось ощущение, что ларчик вот-вот раскроется…

Нет, положительно нельзя было сейчас строить гипотезы и тем более делать выводы. Надо подождать, пока вернутся силы и в голове рассеется морок. Отдохнуть, поспать, а уж потом…

Ее вело из стороны в сторону, свечка колыхалась и мерцала. Чудилось, что сзади кто-то крадется. Обернулась – никого. Должно быть, фантазии на почве крайней слабости. Совсем запутавшись в пространстве, Анита сунулась не в тот коридор, поняла ошибку, остановилась, долго стояла у стены, тупо озираясь и гадая, куда теперь идти. Наверное, вот так ведут себя люди, когда напиваются vdrabadan.

Отдышавшись и кое-как сориентировавшись, двинулась в обратном направлении. Свеча от долгого горения превратилась в крошечный, высотою не больше дюйма, шпенек, Анита держала его двумя пальцами. Того и гляди, фитиль погаснет, окажешься во мгле, и как тогда найти дорогу в таком состоянии?

Дышать было тяжело, а тут, после очередного шага, горло сдавило так, что воздух и вовсе перестал проникать в легкие. Шею как будто стиснула тугая веревочная петля, которая все сильнее вдавливалась в кожу под подбородком.

Анита подняла руку и в действительности наткнулась на шершавые волокна. От боли и страха дурман стал рассеиваться, мозг заработал с новой энергией.

Петля не примерещилась – вот она, здесь, захлестнула шею.

Анита открыла рот, но оттуда вырвалось лишь жалкое сипение. Она развернулась, чтобы увидеть своего врага. От резкого движения свеча погасла, опалив руку. Анита бросила ошметок стеарина и вцепилась в веревку, от которой уже хрустели позвонки.

Упала на колени. Недоставало еще, чтобы ее поволокли, как глупую упирающуюся собачонку на поводке. Хотя раньше она все-таки задохнется, уже и в груди сперло, и язык наружу, как у утопленницы…

Нож… Только так можно спастись! Анита возблагодарила небо за то, что, хоть и находилась в полуобмороке, все же догадалась поднять свое оружие с пола возле камеры китайца.

Нашарила на поясе костяную рукоять, сжала изо всех сил. Чиркнула лезвием по веревке, которую с другого конца медленно тянули куда-то в сторону лестницы. С первого раза веревка не поддалась, оказалась толстой и прочной. Враг понял, что задумала попавшая в силок пичуга, стал тянуть быстрее. Анита затрепыхалась, принялась пилить веревку, и та наконец лопнула – звучно, как гитарная струна.

Сразу стало легче, воздух ворвался в сухую гортань, живительной рекой потек глубже.

Темень была – хоть глаз выколи. Эх, и выколоть бы глаза гнусному убийце, который имеет привычку нападать вот так, исподтишка, наиподлейшим манером… Анита услышала рядом громкое дыхание, сослепу, не вставая с колен, размахнулась ножом, ткнула наугад.

Пронзительный взвизг пронесся по коридору, рассыпался на отголоски, пошел гулять под сводами. Из-за эха узнать голос было невозможно, да Анита и не концентрировалась на этом. Какая концентрация, выжить бы!

Тонко звякнуло… топот… тишина.