Изумрудное пламя

– Из них могут пить животные. Они не так разборчивы, как мы.

Рот Маргарет скривился в полуулыбке. На мгновение она замерла, прислушиваясь к толчкам ребенка у нее в животе.

– Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь? – с беспокойством спросила Эмери. – У тебя усталый вид.

– Это… дизентерия. Я снова страдала от нее ночью. Но за меня не волнуйся. Лучше займись водой.

Маргарет вернулась в палатку, и было видно, что она двигается с большим трудом, чем обычно.

Через час или полтора они заполнили повозку водой и травой. Тимми настоял на помощи и сейчас пытался поднять непосильную для него охапку травы.

Наконец караван тронулся в путь. Оррин шел рядом с волами, с яростью замахиваясь на них плеткой. Чуть дальше шла Эмеральда с Сюзанной, державшейся за ее юбку. Девочка могла идти уже весь день. Неделю назад она отпраздновала пятилетний юбилей и превратилась, по ее собственному мнению, в большую девочку. Маргарет ехала в повозке, а Тимми – верхом на Ветерке и возвращался в повозку только после уговоров матери когда сильно уставал.

Их повозка шла в цепочке второй, следом за повозкой Бена Колта. Мэйс Бриджмен, как всегда, ехал впереди, За ними в клубах пыли, поднимаемой колесами повозок, следовали остальные: Вандербуши, Ригни, две повозки Арбутнотов, Уайт Тетчер. Последней в ряду была повозка Зика Йорка и Билла Колфакса. А в промежутках между повозками шло стадо, погоняемое Жаном Вандербушем и Бобом Ригни.

Как поредело их стадо, подумала Эмеральда. Много волов пало от истощения, некоторые утонули или были съедены. Молочная корова Вандербушей погибла, напившись из ядовитого источника, так же погибли и Гольден, золотая лошадка Труди, и конь Кэтти по имени Генри.

Сам караван тоже как-то уменьшился, и Эмери впервые задумалась. Она вспомнила, как Мэйс рассказывал, что многие партии переселенцев в начале пути насчитывали сотни людей на десятках повозок, однако конечного пункта достигали лишь немногие…

Восемь повозок тащились в пыли, по зарослям шалфея над ядовитыми источниками, под нещадно палящим солнцем. Их было двадцать три человека, включая детей, и им предстояло пройти еще много миль.

Глава 18

Маргарет Уайлс сидела в повозке и смотрела на раскинувшуюся перед ней пустыню: сухую, безжизненную, клубящуюся пылью, с серо-зелеными зарослями шалфея, тоскливыми и унылыми, с солончаками, ослепительно блестевшими на солнце, дрожащей зыбью от ни на минуту не прекращающегося ветра.

Маргарет облизала губы, стараясь не думать о воде, до которой могла дотянуться, так как все запасы были здесь, в повозке. Два дня пути в колючем песке, два дня без воды. Одно только согревало ее сердце: Тимми стал прежним, и, конечно, Эмеральда. Эмери сто раз оправдала те расходы, что были затрачены на нее. Она много и тяжело работала, без понуканий, без жалоб, а жаловаться, Бог свидетель, было на что. А как она вела себя при операции Тимми, заменив ее, Маргарет. Даже Оррин признал, что девочка была на высоте.

Она уже полюбила эту красивую зеленоглазую девушку, всегда и во всем готовую прийти на помощь. Маргарет даже не представляла, как могла бы обходиться без Эмери. Она не сомневалась, что в Калифорнии у нее будет возможность выбрать себе в мужья достойнейшего из достойных. Да и многие мужчины из их партии готовы были бы хоть сейчас взять Эмери в жены. Только дурак не заметит, как влюблен в нее Бен Колт.

А Мэйс Бриджмен? Трудный, жесткий человек, такой же неприручаемый, как и вся эта дикая страна, как те звери, которых он так искусно рисует, но тем не менее хороший и добрый. Он мог бы стать прекрасным мужем для женщины, которая будет принимать его таким, какой он есть. Может быть, Эмеральда и есть та самая женщина?

Приступ невыносимой боли согнул Маргарет пополам. Она не разгибалась, пока боль не отступила. «Это дизентерия», – убеждала она себя. Уже пару дней она страдала животом.

Маргарет посмотрела на Оррина, погонявшего волов. Пот струился по его лицу. Кнут то и дело щелкал в воздухе, время от времени опускаясь на спины волов. Если животные откажутся повиноваться, им всем грозит смерть.

Оррин оглянулся на нее, приветливо взмахнув рукой. Она слабо улыбнулась в ответ. Несмотря на все безумства Оррина и его упрямство, она любила его. Ничто не смогло убить в ней эту любовь. Ни то, что он украл деньги, ни то, что взял в рабство индейского мальчика, ни то, что бил Тимми за то, что тот спас его, когда сам Тимми был так тяжело болен.

Бог помогал ей. Они были привязаны друг к другу сильнее самых крепких цепей: годами они делили ложе, и каждый раз близость доставляла радость им обоим.

Всего четыре дня назад они были вместе. Оррин вошел в нее с нежной осторожностью, и она не противилась этому. Многие женщины сказали бы, что это могло повредить ребенку, но Маргарет в глубине души так не считала. Как может повредить кому-то такое священное действо?