Изумрудное пламя

Эмеральда благодарно кивнула, взяла альбом и ушла из лагеря. Она шла к унылым клочковатым зарослям шалфея. Возможно, ей удастся встретить там какого-нибудь маленького зверька и нарисовать его, может, ящерицу или кролика. А может, она просто посидит в тишине. У нее в запасе минут двадцать, не больше, скоро поспеет похлебка, и Кальфа пора кормить. Но несколько свободных минут она заслужила.

Эмери шла быстро. Солнце громадным красным шаром уже приближалось к кромке горизонта.

И вдруг она увидела их, Мэйса и Труди. Они шли, прижавшись друг к другу. На Мэйсе был его обычный наряд, на Труди – голубое платье с глубоким вырезом впереди. Волосы девушки были забраны в узел, и несколько выбившихся прядей сверкали на солнце, словно золотой нимб.

Эмери резко остановилась. Они не успели заметить ее. Труди смотрела на Мэйса с дразнящей улыбкой, Мэйс тоже отвечал ей до боли знакомой Эмери улыбкой.

Внезапно она поняла, что больше не вынесет этого. Подобрав юбку, она направилась к парочке.

– Смотрите-ка, кого я вижу! – услышала она свой вызывающий голос. – Может, вы уже договорились о помолвке?

Это было грубо и бестактно, и Эмеральда прекрасно отдавала себе отчет в этом. Но если ей и было стыдно за свое поведение, то остановиться она все равно не могла. Она чувствовала себя такой несчастной, такой измотанной и одинокой…

Оба уставились на нее.

Щеки Эмеральды горели.

– Я спросила, – повторила она, – не намерены ли вы пожениться? Или ты на ней не женишься, Мэйс? Наверное, собираешься обзавестись в Калифорнии куда большим количеством девок, которые будут счастливы залезть к тебе в постель!

Труди открыла рот и попыталась что-то сказать, но Мэйс положил ей руку на плечо.

– Возвращайся в лагерь, Труди! – попросил он ее.

– Но я хочу остаться. Она и меня оскорбляет…

– Я очень прошу тебя вернуться в лагерь. Я сам разберусь.

Труди сердито посмотрела на Эмеральду и, повернувшись, направилась к лагерю. Сначала медленно, потом быстрее, а потом, подхватив юбки, побежала к повозкам. Волосы, рассыпавшись льняной копной, упали ей на плечи.

– Так о чем ты? Что за дурацкая выходка с помолвкой? – Мэйс больно сжал руку Эмери повыше локтя, но она и не думала вырываться.

– Наверное, мне не следовало этого говорить… Ей стало стыдно сейчас, когда она увидела холодную ярость в глазах Мэйса.

– Да уж, конечно. Мы просто разговаривали. Ты можешь понять, что мы с Труди просто друзья? И не важно, что мне нравится в ее обществе.

– Я… – Эмеральда почувствовала и стыд, и унижение. – Это нечестно, – прошептала она.

– Что нечестно?

– Нечестно играть моими чувствами. Ты… Вначале ты был со мной, а потом с Труди…

– Играть чувствами! – Глаза Мэйса стали жесткими. – Где ты научилась этим словам? У милых, благородных дам Батон-Ружа? С чего, скажи на милость, ты взяла, что имеешь право привязывать к своей юбке мужчину и таскать его за собой, словно клубок пушистых ниток? У меня есть моя работа, Эмеральда. Мои рисунки, мои звери, в моей жизни нет места постоянной женщине. Когда ты это усвоишь наконец? Ведь я тебе не раз говорил об этом.

– Я… – Голос ее дрожал. Она до боли прикусила губу, с трудом сдерживая рыдания.

– Эмеральда, ты можешь не любить Труди, тебе может не нравиться то, что ты видишь нас вместе, но ты не имеешь права говорить ей в лицо подобные вещи. Что за дьявол в тебя вселился? Разве я когда-нибудь говорил тебе, что собираюсь на ком-то жениться?

– Но я думала… – прошептала Эмеральда.

«Я думала, что ты любишь меня, – хотела она сказать. – Я была в этом уверена».

– Эмери, Эмери, – . хрипло проговорил Мэйс, – ну как ты не поймешь? Брак не может войти в мою жизнь. Что я буду делать с женой? Заведу ранчо и оставлю ее одну, пока буду бороздить дикие прерии? У меня такая работа. И она для меня важнее всего.

– А для меня важен брак! – выкрикнула Эмери. – Может быть, я заблуждаюсь. Может быть. Но я… Я буду тебе хорошей женой, Мэйс, если только ты позволишь мне стать ею! Ты знаешь, что нам хорошо будет вместе! Ты сам говорил, что я значу для тебя больше, чем Труди. Я… Я тоже могла бы стать тебе другом…

Губы его скривились в горькую усмешку.

– Знаешь, когда ты злишься, глаза у тебя становятся, как у кошки? Даже искры из них летят. – Он шагнул к ней. – Эмери, милая…

Он притянул ее к себе. Она почувствовала прикосновение его губ и ту волшебную, магическую силу, с которой их тянуло друг к другу.

– Нет, Мэйс! Не прикасайся ко мне, я не такая, как Труди. – Она с такой силой оттолкнула его, что едва не упала. – Я способна управлять своими… сексуальными инстинктами. Мне нужна любовь. Настоящая любовь, любовь, которая ведет к браку, Мэйс. Я не хочу входить в соитие с мужчиной в прерии, вдали от чужих глаз, как… как дикое животное. Я… я люблю тебя, – она всхлипывала, – я всегда буду любить тебя. Но так жить я не могу, Мэйс. Я не могу быть твоей любовницей, я хочу стать твоей женой. И если это не (для тебя, тогда между нами все кончено. Слышишь? Все кончено, Мэйс!

– Эмеральда…