Изумрудный атлас. Книга расплаты

Снова затрубили рога, и Майкл услышал громовой голос короля гномов:

– К стене! К стене!

– Помочь им? – проурчала дракониха.

– Пожалуй, – ответил Майкл. Он чувствовал, как грудь наполняется ликованием и азартом.

Дракониха кинулась на потерявших строй врагов и принялась отшвыривать их в стороны, пока король Робби с армией неслись к острову.

Перед ними взметнулись белые ворота Лориса, и крепостные стены тут же ощетинились силуэтами. Едва армия Майкла приблизилась к берегу, на них градом посыпались стрелы. Виламена отклонилась вверх, и Майкл услышал, как стальные наконечники стрел застучали по ее чешуйчатому животу.

Дракониха остановилась, только когда увидела, что стрелы до них не долетают. У Майкла бешено стучало сердце. Он посмотрел вниз на армию – свою армию, – которая собиралась на полоске земли под городскими стенами. Майкл знал, что король Робби построит их по отрядам и все организует, но скобы, которые помогли союзникам пересечь лед, теперь только мешали…

– Мы должны что-то сделать! – закричал Майкл. – Надо…

– У нас свои проблемы, кролик.

Майкл проследил за взглядом Виламены и увидел, как над Цитаделью поднимается тень. Его сердце пропустило удар. Потом в небо взметнулась еще одна тень. И еще.

– О нет, – выдохнул Майкл.

Три дракона взмыли в воздух, выпустили струи огня и полетели прямо на них.

Увидев волшебный лед, спешащих к городу союзников и далекую золотую вспышку – Кейт знала, что это Виламена, – она на секунду почувствовала искру надежды.

…Но потом бросила взгляд на улыбающегося Рэйфа, оценила размер армии за стенами и заметила трех драконов. В следующую секунду Кейт налетела на мальчика; слезы застилали ее глаза, горящие страхом и злостью.

– Зачем ты меня сюда притащил? Только чтобы я увидела, как умирают мои друзья?! Увидела, как ты их убиваешь?

Его рука в мгновение ока обняла ее за шею. Рэйф подался вперед и горячо зашептал:

– Я привел тебя сюда, потому что ты мне нужна. Разве ты не понимаешь? Ты нужна, чтобы я оставался человеком! Я сказал, что знаю себя, и это так. Без тебя я просто чудовище, только и всего! – он замахнулся, и Кейт вдруг отчетливо поняла, что им движет не злость, а отчаяние. – Это не тот мир, который я хочу! Ты верила, что я все еще жив в твоем враге. Поверь в меня сейчас! Все это закончится, и мы будем вместе!

– Ты должен умереть!

Вырвавшиеся слова удивили их обоих. Рука Рэйфа упала. Кейт едва сдерживала рыдания.

– Генриетта Бёрк сказала, чтобы я любила тебя. Сказала, что это все изменит. Но ей не нужно было просить: я уже тебя любила! Все это время я думала, что Рэйф жив, что он выйдет наружу, если я буду в него верить.

– И что ты думаешь теперь? – неожиданно в его голосе прорезался смертельный холод.

– Я не знаю, Рэйф ты или нет, тут он еще или нет, но ты – должен умереть.

Он прижал ее сильнее. Теперь она ощущала его дыхание на своем лице.

– И ты думаешь, ты – та, кто убьет меня, Кейт? Ты сможешь?

Девочка посмотрела на него, задаваясь тем же вопросом.

Вдруг он без предупреждения упал на колени и закричал.

Кейт инстинктивно бросилась к нему.

– Но как… – выдохнул он.

– Что? Что случилось?

– Она… вернула им… память.

– Что…

– Твоя сестра… Я не могу сдержать…

Он снова закричал от боли, а потом из него – сквозь него – хлынул яркий свет. Кейт отшатнулась, часто моргая; свет с огромной скоростью выходил из мальчика, устремляясь все выше в небо – пока не исчез в ночи.

Кейт с изумлением смотрела на происходящее. Это сделала Эмма.

Внезапно девочка услышала грохот и выглянула с балкона. Большая часть городской стены обрушилась, и Кейт показалось, что какая-то сила покинула полчища Нечистей, Крикунов и троллей: теперь они выглядели пустыми и потерянными.

Она снова бросила взгляд на Рэйфа: из него все еще выходил свет, глаза были плотно закрыты. Девочка развернулась и побежала.

Эмма возвращалась.

Глава 24 Прыжок

Тюрьму разобрали, клетки сломали и бросили в яму, в которой теперь пылал огромный костер. Языки пламени взлетали к самому небу. Какое-то время царило столпотворение, пока заключенные слезали на землю по шатким лесам. Теперь арена почти опустела, и стало спокойнее.

Во время самой большой суматохи, когда арену заполнили освобожденные мужчины, женщины и дети, Эмма жалась к Габриэлю, стискивала его большую грубую ладонь здоровой рукой (как он может быть мертвым? Он такой настоящий и материальный…), а другую руку крепко прижимала к груди. Первое, что сделал Габриэль, когда очнулся, – опустился на колени рядом с девочкой и плотно обмотал полоской ткани ее ладонь. Это помогло остановить кровотечение, но на внутренней и тыльной стороне руки уже проступили черно-красные разводы.

Эмма почти не замечала кровь и не чувствовала пульсацию.

Все ее внимание – когда она не думала, как исправит ужасную ошибку, по которой Габриэль тут оказался, – было приковано к толпе освобожденных мертвых.