Извилистые пути капитала. Беседа Джованни Арриги и Дэвида Харви

Извилистые пути капитала. Беседа Джованни Арриги и Дэвида Харви

Для левых (как и для правых) одной из главных проблем является представление о том, что имеется только один тип капитализма, который исторически воспроизводит себя; однако капитализм существенно изменяется — особенно в мировом масштабе — самым неожиданным образом. Однако то, что — несмотря на все эти адаптации — всегда оставалось неизменным и что определяет сущность капитализма, лучше всего схвачено в формуле Маркса Д–Т–Д’, к которой я постоянно обращаюсь, когда отслеживаю чередование материальных и финансовых экспансий.

Дэвид Харви: Не могли бы вы рассказать о своем семейном происхождении и образовании?

Джованни Арриги: Я родился в Милане в 1937 г. По материнской линии мое происхождение буржуазное. Мой дед, сын швейцарских иммигрантов, проделал путь от рабочей аристократии до владельца предприятий, производивших ткацкое оборудование, а позднее — обогревательные приборы и кондиционеры. Мой отец, родившийся в Тоскане, был сыном железнодорожного рабочего.

В Милан он приехал в поисках работы — и получил ее на фабрике моего деда по материнской линии; проще говоря, в конце концов он женился на дочери своего босса. В их отношениях имелась определенная напряженность, в результате чего мой отец, соревнуясь со своим тестем, со временем открыл собственный бизнес. Оба они, однако, разделяли антифашистские убеждения, и это обстоятельство оказало серьезное влияние на мое раннее детство, которое было заполнено войной: нацистской оккупацией Северной Италии после сдачи Рима в 1943 г., Сопротивлением и приходом союзников. Когда мне было восемнадцать, мой отец трагически погиб в автокатастрофе. Вопреки советам деда, я решил продолжить его дело и отправился изучать экономику в Университет Боккони, полагая, что это поможет понять мне, как руководить предприятием. Экономический факультет был оплотом неоклассической теории, ни в коей мере не затронутым кейнсианством, и я не нашел там ничего, что помогло бы мне с фирмой моего отца. В конце концов, я осознал, что мне придется ее закрыть. Затем я провел два года в цеху одного из предприятий моего деда, собирая сведения об организации производственного процесса. Эта работа убедила меня, что элегантная модель рыночного равновесия неоклассической экономической теории абсолютно негодна для понимания производства и распределения прибыли. Это стало основой для моей диссертации. Затем я был приглашен своим профессором на позицию assistente volontario, или неоплачиваемого ассистента-добровольца: в те годы это была низшая должность в табели о рангах итальянских высших учебных заведений. Для того чтобы обеспечить меня средствами к существованию, университет предоставил мне работу менеджера-стажера.

ДХ: Как получилось, что в 1964 г. вы отправились в Африку работать в Университетском колледже Родезии и Ньясаленда?

ДА: Ну, это довольно просто. Я узнал, что британские университеты платят за преподавательскую и исследовательскую деятельность — в отличие от Италии, где надо было провести около пяти лет на позиции assistente volontario перед тем, как обрести хотя бы надежду на оплачиваемую работу.

В начале 60 х британцы основывали университеты по всей своей бывшей колониальной империи — как колледжи британских университетов. UCRN (Университетский колледж Родезии и Ньясаленда) был колледжем Лондонского университета. Я подал заявление на две позиции — в Родезии и в Сингапуре. Они вызвали меня на собеседование в Лондон и, поскольку UCRN выразил интерес, предложили мне работу преподавателя экономики. Так я и поехал в Родезию.

Это было настоящее интеллектуальное возрождение. Математически смоделированная неоклассическая традиция, в которой я был обучен, не могла рассказать ничего о тех процессах, которые я наблюдал в Руанде, равно как и о реальностях африканской жизни. Я работал бок о бок с социальными антропологами, в частности, с Клайдом Митчеллом, который уже проводил работу по анализу социальных сетей, и Яаапом ван Вельсеном, который вводил ситуативный анализ, впоследствии переосмысленный как развернутый анализ конкретных ситуаций. Я регулярно посещал их семинары и они оба оказали на меня значительное влияние. Постепенно я отказался от абстрактного моделирования в пользу конкретной, эмпирически и исторически фундированной теории социальной антропологии. Так я начал свой долгий путь от неоклассической экономики к сравнительной исторической социологии.