Извилистые пути капитала. Беседа Джованни Арриги и Дэвида Харви

Весь южноафриканский регион (от ЮАР и Ботсваны, через бывшие Родезии, Мозамбик и Малави (ранее — Ньясаленд) и вплоть до Кении, его северовосточного предела) характеризовался богатством недр, сеттлерским земледелием и предельным обезземеливанием крестьян. В этом было его значительное отличие от остальной Африки, включая Северную. Западноафриканские экономики основывались в основном на крестьянском хозяйстве. Но южный регион, который Самир Амин назвал «трудовыми резервами Африки», во многих аспектах был парадигмой предельного обезземеливания крестьян и потому пролетаризации. Некоторые из нас указывали, что этот процесс лишения крестьян собственности носил противоречивый характер. Изначально он создал условия, при которых крестьяне могли субсидировать капиталистическое сельское хозяйство, горнодобывающую промышленность, производство и т. д. Но по мере нарастания он создавал трудности для эксплуатации, мобилизации и контроля над созданным пролетариатом. То, чем мы (я в своих «Трудовых ресурсах в исторической перспективе» и Легассик и Уольп в своих работах на сходную тему) тогда занимались — это создание парадигмы, ставшей впоследствии известной как южноафриканская парадигма пределов пролетаризации и обезземеливания крестьян. Вопреки тому что говорят те, кто, как, например, Роберт Бреннер, отождествляет развитие капитализма с пролетаризацией tout court, опыт Южной Африки показал, что пролетаризация — сама по себе и как таковая — не способствует развитию капитализма, для которого требуются и все прочие условия. В случае Родезии я выявил три стадии пролетаризации, только на одной из которых капиталистическое накопление получало выгоды. На первой стадии крестьянство отвечало на развитие сельского капитализма поставкой сельскохозяйственной продукции, но не продажей труда — разве что за высокую зарплату. Таким образом, для региона стала характерной нехватка рабочей силы, поскольку всякий раз, когда сельскохозяйственные или горные капиталистические предприятия начинали развиваться, они создавали спрос на местную сельхозпродукцию, который африканские крестьяне были готовы быстро удовлетворить: они могли участвовать в денежной экономике больше через продажу своей продукции, нежели через продажу своего труда. Одна из целей, которые ставило перед собой правительство, поддерживая сеттлерское сельское хозяйство, заключалась в том, чтобы создать конкуренцию африканским крестьянам, дабы вынудить их продавать скорее труд, нежели сельхозпродукцию. Это обусловило длительный процесс обезземеливания, который вел от частичной к полной пролетаризации, но, как я уже отметил, данный процесс был противоречивым. Проблема упрощенной модели «пролетаризация как развитие капитализма» заключается в том, что она игнорирует не только реальности сеттлерского капитализма Южной Африки, но также и множество других случаев, включая и развитие капитализма в США, которое характеризовалось совершенно другой моделью — комбинацией рабства, геноцида туземного населения и иммиграции избыточной рабочей силы из Европы.

ДХ: Вы были одним из девяти преподавателей UCRN, арестованных за политическую деятельность после того, как правительство Смита ввело ограничения на нее в июле 1966 г.?

ДА: Да, мы просидели неделю в тюрьме, а потом были депортированы.

ДХ: Вы отправились в Дар-эс-Салам, который был тогда — во многих смыслах — раем для интеллектуальных дискуссий. Можете ли вы рассказать об этом периоде и о вашем тогдашнем сотрудничестве с Джоном Солом?

ДА: Это было захватывающее время — как в интеллектуальном, так и политическом отношении. Когда я прибыл в Дар-эс-Салам, независимости Танзании было всего несколько лет. Ньерере был приверженцем учения, которое он рассматривал как форму африканского социализма. Во время раскола советско-китайского блока ему удалось сохранить одинаково хорошие отношения с обеими сторонами; кроме того, он установил очень прочные связи со Скандинавией. Дар-эс-Салам стал аванпостом для всех находящихся в изгнании лидеров национально-освободительных движений Южной Африки — португальских колоний, Родезии и ЮАР. Я провел три года в тамошнем университете и встречал самых разных людей: от активистов движения «Блэк Пауэр» в США до ученых и интеллектуалов, таких как Иммануил Валлерстайн, Дэвид Эптер, Уолтер Родни, Роджер Мюррэй, Сол Пиччотто, К этрин Хопкинс, Джим Меллон (который был впоследствии одним из основателей «Weathermen»), Луиза Пассерини (она тогда занималась исследованием ФРЕЛИМО), а также многих других, включая, конечно, Джона Сола.