Извращенная Гордость

Адамо нахмурился и глубже погрузился в диван.

— Ты обещал, что я буду чаще участвовать в гонках, если не буду пропускать школу и выполнять свои обязанности в Каморре.

— И это обещание остается в силе, Адамо, но не в этой гонке.

— Но Люк снова приедет на новой машине. Он протаранил меня в прошлый раз. Я хочу надрать ему задницу и заставить разбить его машину.

Я наклонился вперед.

— Ты и близко не подойдешь к этой гонке, Адамо.

— Хорошо, — пробормотал он. — Но следующая гонка мне разрешена?

Я кивнул. Я думал, что увлечение Адамо гонками со временем ослабеет, но этого не произошло. Он все еще жил ради случайных гонок, и я начал награждать его ими за хорошо выполненные задания. Он все еще был неохотным членом мафии, но он улучшил, не только свои боевые навыки, но и свою вину за то, что мы сделали. Иногда я задавался вопросом, должен ли я просто позволить ему стать частью и организатором наших гонок и иметь его гоночные автомобили вместо того, чтобы пытаться заставить его играть другую роль, но мы нуждались в нем. Открытая война с наряда требовала каждого члена мафии, который у нас был.

Г Л А В А 25

• ────── ✾ ────── •

СЕРАФИНА

Папа нервничал. Он продолжал проверять свой телефон, который лежал рядом с тарелкой. Обычно, когда мы ужинали, у него не было телефона. Это было наше семейное время.

Мама поднесла ко рту Греты ложку с пюре из сладкого картофеля и радостно причмокнула губами. Я, с другой стороны, пыталась остановить Невио от разбрасывания еды. Он не любил, когда его кормили, и предпочитал сам запихивать еду в рот, но все равно был слишком мал для этого и слишком много устраивал беспорядок. Я взяла его маленькие ручки, чтобы он не мог схватить ложку, и поднесла ко рту. Потребовалось три попытки, прежде чем он взял еду.

— Они милые, но смотреть, как они едят, немного противно, — сказала София, наморщив нос. — И так как они начали есть нормальную пищу, их подгузники воняют.

Папа нахмурился, явно недовольный этой темой. Он мог обедать, когда кого-то пытали прямо перед ним, но вонючий подгузник беспокоил его. Люди.

Невио издал возмущенный вопль, когда я попробовала еще ложку пюре. Он дернулся в кресле.

В глазах отца читалось неодобрение. Семь месяцев, а он все еще не мог вынести вида Невио. По крайней мере, он несколько раз обнимал Грету, но я не думала, что он сможет заглянуть дальше их ДНК.

Входная дверь с грохотом распахнулась, и в столовую ворвался Сэмюэль, выглядевший восторженным и немного расстроенным. Папа медленно поднялся, и Сэмюэль улыбнулся. Я вздрогнула, потому что было что-то темное и ужасно нетерпеливое в выражении моего близнеца.

— Мы поймали его, — сказал он. — Мы поймали ублюдка.

— Где он? — спросил папа, точно зная, кого имел в виду Сэмюэль.

Я отложила ложку. Мы с мамой переглянулись.

— Мы с Данило отвезли его в наше убежище, как и договаривались.

Данило? Ужасное подозрение охватило меня.

Мама начала умывать Грету.

Папа перевел взгляд на меня, и наконец Сэмюэль тоже повернулся ко мне. Я подошла к ним.

— Кого вы поймали?

Сэмюэль легко коснулся моих плеч, его глаза блестели, но в их глубине что-то скрывалось, что пугало меня.

— Мы взяли Адамо Фальконе. Он участвовал в уличной гонке недалеко от наших границ, и мы поймали его.

Мои внутренности превратились в камень.

— Почему вы его поймали? — у меня было чувство, что я точно знаю почему.

— Будем пытать маленького писюна и пошлём Римо видео, как он послал нам видео с тобой. И, может быть, мы пошлем ему каждую часть его брата, которую мы отрежем, завернутую в белую ленту.

— Сэм, Адамо всего пятнадцать. Он мальчик. Это неправильно.

Лицо Сэмюэля посуровело.

— Он член Каморры, эта чертова татуировка и все такое. А Римо Фальконе плевать хотел на то, что хорошо, а что плохо, когда в день свадьбы похитил невинную девушку, пытал и насиловал ее.

Краска сошла с моего лица.

— Все было не так, — прошептала я.

Я оглянулась через плечо на детей, но мама уже забирала Грету. Я взяла Невио с кресла и передала его ей. Она быстро вышла. Я повернулась к Сэмюэлю, дрожа, потому что он произнес имя, которого я не слышала некоторое время. Я все еще чувствовала себя невероятно виноватой, потому что моя семья не понимала, что Римо не заставлял меня, не понимали, что он только взял то, что я дала.

Папа встал рядом с Сэмюэлем. Ему все еще было трудно встретиться со мной взглядом, когда эта тема была затронута, слишком стыдно за то, что не смог защитить меня.

— Твой брат прав. Фальконе получат по заслугам. Мы уничтожим их сумасшедшую семью, как они уничтожили нашу.

Я сглотнула. Так вот, как он думал? Что наша семья была уничтожена? Я видела это каждый раз, когда он смотрел на моих детей, и на его лице вспыхивали вина и отвращение.

— Римо не отступит и не позволит тебе пытать его брата. Ему наплевать на опасность. Он войдет в наш город и разнесет все на своем пути.

Сэмюэль опустил руку, лицо его исказилось от ненависти к самому себе.

— Как будто мы должны были отправиться в Вегас и спасти тебя.

Папа провел рукой по волосам.