Извращенные Эмоции (ЛП)

— Нино? — тихо спросила она. — Что означает это выражение твоего лица?

Если бы я только знал. Она поцеловала меня.

— Знаю, что наше прошлое таит в себе ужасы, но мы можем выйти за его пределы, тебе не кажется?

Я погладил ее по щеке. Я преодолел ужасы, видел и делал так много ужасных вещей, как могло событие из давних времен все еще иметь надо мной власть?

Глава 23

Киара

На следующее утро, я обнаружила, что Римо выбивает жизнь из боксерской груши, но все, о чем я могла думать, были слова Нино, и я знала, что больше никогда не увижу Римо таким, каким он был тогда. Господи, он все еще пугал меня, но я почти понимала его, во всяком случае, часть его. Римо был жесток и груб, безжалостен и быстр, но это было еще не все.

— Почему ты смотришь? — он тяжело дышал, когда еще одним сильным ударом отправил грушу в полет.

Я даже не знала, зачем пришла сюда. Здесь Нино и его братья играли в бильярд, смотрели бои и обсуждали дела, а днем колотили по боксерской груше. Вечером, когда мы ужинали, все вместе, мое присутствие было терпимым, но обычно я держалась, как можно дальше, давая им пространство.

Мой взгляд упал на спину Римо. Я никогда не была достаточно близко к нему, чтобы заметить, что татуированный падший ангел скрывает шрамы от ожогов. Я не знала, что грубые пятна на его ладонях были ожогами и зажившими ранами, от отпора его матери.

Римо повернулся ко мне, прищурившись, и на мгновение мне захотелось подойти и обнять его, обнять мальчика, спасший Нино, Савио и даже нерожденного Адамо, который сражался с безумной матерью и горел, чтобы все они могли жить, но Римо был мужчиной, и его не хотелось утешать. Мой взгляд задержался на шраме, пересекающем его бровь, и сострадание наполнило меня. Возможно, в глазах многих людей Римо был безнадежен, но он спас своих братьев, спас Нино.

Мне было интересно, как он помнит тот день, но у меня не хватило бы смелости спросить его. Римо подошел ко мне, и я взглянула ему в лицо, когда он остановился прямо передо мной.

— Почему ты так на меня смотришь? — он зарычал, но на этот раз в его глазах был не только гнев...

Я покачала головой.

— Хотела поблагодарить тебя за спасение Нино. — Римо напрягся, и что-то твердое и опасное мелькнуло в глубине его глаз. — Две ночи назад, — добавила я, потому что во мне проснулось чувство самосохранения, но Римо знал, что я имела в виду не это.

Однако он отступил назад и напряженно пожал плечами.

— Кто-то должен был его вытащить, — я тоже сделала шаг назад. — Ох, Киара, ни слова об этом Савио и Адамо. Им не нужно знать.

О нервном срыве Нино. О прошлом. Они не помнили, не знали, и скрывать от них правду было, вероятно, еще одним из способов защитить их.

***

Мои глаза были закрыты, когда я слушала музыку, мои пальцы скользили по клавишам. Ничто не приносило мне большего спокойствия, чем создание мелодий. Это был выход для хаоса эмоций, внутри меня.

— У тебя хорошо получается, — сказал Римо.

Я подскочила, открыла глаза уставившись на Римо. Он стоял в дверях, потом подошел ко мне. Как обычно, мое тело напряглось в его присутствии.

— Все еще? — спросил он с кривой улыбкой. Он прислонился к пианино, глядя на меня сверху вниз своими невероятно темными, опасными глазами. — Все еще боишься меня.

Я рассмеялась.

— Римо, есть ли в Лас-Вегасе или где-нибудь еще девушка, которая не боится тебя?

Его улыбка стала шире.

— Мужчины тоже нет.

Я вздохнула. Мой взгляд скользнул по шраму, на его лице, вспоминая историю, которую рассказал мне Нино, удивляясь, как человек, способный на невыразимые поступки, мог рисковать жизнью, ради спасения своих братьев. Римо Фальконе был для меня полной загадкой.

Глаза Римо сузились, он придвинулся ближе, склонился надо мной, одной рукой держась за клавиши, отчего пианино издало пронзительный вой.

— Почему ты так на меня смотришь? — он зарычал. — Что Нино тебе рассказал?

Я сглотнула.

— Не подходи так близко, — сказала я твердо.

Губы Римо угрожающе сжались, но он выпрямился, давая мне больше пространства.

— Я говорил тебе раньше и скажу снова: ты принадлежишь Нино. Ты в безопасности.

— Знаю, — сказала я. — Но не могу ничего поделать с реакцией моего тела на тебя. Возможно, это когда-нибудь исчезнет.

Он пожал плечами.

— Он рассказал тебе о нашей матери, не так ли?

В его голосе был такой тон, что у меня волосы на затылке встали дыбом.

— Он рассказал.

Римо резко кивнул. Затем предупредил тихим голосом.

— Некоторые вещи должны оставаться похороненными. Она ‒ одна из них. И эмоции Нино, наверное, тоже. Не знаю, чего ты хочешь от него, но ради него и ради себя, не дави на него.

***

Рано утром следующего дня, мы с Нино отправились в наш первый, совместный поход. Я была не в лучшей форме, но присутствие Нино, в окружении красивых, красных скал, было слишком соблазнительным. Он отвез нас обратно, в Национальный парк: «Красный Каньон». Всю дорогу, он молчал, сосредоточившись на дороге, но его глаза, казалось, видели дальше дороги.

Он удивил меня, взяв мою руку, положив обе наши переплетённые руки на мое голое бедро. Его тепло проникало в меня, но не поэтому моя грудь казалась теплее.