Извращенные Эмоции (ЛП)

Еще несколько пистолетов? На груди у него уже висела кобура с пистолетом и ножом, но комментировать это было не мое дело, поэтому я направилась к выходу.Было тепло и солнечно. На подъездной дорожке было припарковано несколько машин, одна из них ‒ Феррари цвета меди, с металлическим отливом, который блестел на солнце. Мои глаза были прикованы к тому, что когда-то было мраморным фонтаном. Теперь посередине, грудой, лежали обломки статуи.

Савио выбежал на улицу. Он накинул черную кожаную куртку, вероятно пряча оружие, и кивнул в сторону металлического Феррари. Конечно. Я последовала за ним к машине и села. Я подпрыгнула, когда двигатель взревел, как зверь. Савио направил машину по длинной, подъездной дорожке, к воротам.

— Почему фонтан разбит?

— Это была гордость и радость нашего отца. Он сделан был в Италии и он привёз его сюда. Когда мы с братьями вернулись, после прихода к власти, Римо разбил его кувалдой.

Я представила себе, как Римо, как сумасшедший, разрушает данное творение.

— Вы не пытались его остановить?

— Римо не остановить, когда он убивает, — сказал Савио, везя нас по широкой дороге с казино и небольшими отелями, по обе стороны. — Мы ненавидели нашего отца. Мы были заняты тем, что сжигали картину с ним и нашей матерью.

В его голосе слышалось напряжение, и я решила сменить тему.

— Ты ведь не пытаешься смешаться с толпой? — спросила я, указывая на его машину.

Савио закатил глаза.

— С такой фамилией, как Фальконе, и с этой татуировкой... — он пошевелил рукой, чтобы я могла взглянуть на его предплечье, тату с глазом и лезвием, — Я ни за что не смог бы смешаться с толпой. И зачем мне это? Мы с братьями вернули честь Каморре. Я горжусь тем, кто я есть, зачем мне скрывать это?

Я кивнула. Для меня это была чужая концепция. Большую часть своей жизни я пыталась слиться с толпой, прятаться.

— Немного странно, что ты мой нянька, хотя я на два года старше тебя, тебе не кажется?

Лицо Савио посуровело.

— Возраст не имеет значения. Я ‒ член Каморры почти четыре года. Я бился в клетке. Убивал и пытал. Я способен защитить тебя и себя, и у меня нет никаких сомнений.

— Четыре года? — недоверчиво спросила я. — Но тогда тебе было всего тринадцать.

Он кивнул.

— Я хотел стать членом Каморры, и мои братья нуждались во мне.

— Что насчёт Адамо? Он уже принят?

Савио поджал губы.

— Нет. Римо считает, что лучше подождать до четырнадцати, чтобы у него было время вытащить голову из задницы.

Савио остановил машину у обочины, перед кафе и вышел, не сказав больше ни слова. Я быстро вышла и сразу поняла, что Савио в особняке или в машине не был тем Савио, которого видел внешний мир. Выражение его лица стало жестким, не таким жестоким, как у Римо, и не таким холодным, как у Нино, но достаточно, чтобы по моей спине пробежала дрожь. Он больше не был похож на подростка. Он выглядел мужчиной. Он удивил меня, когда подошел ближе. Я с любопытством посмотрела на него.

— Я должен защищать тебя. Я не собираюсь получать от Нино, потому что что-то случилось с тобой.

Сомневаюсь, что Нино это будет волновать. Возможно, он будет недоволен, так как его собственность была повреждена или, может, даже забеспокоится, что это поставит под угрозу перемирие с Фамильей.

— Думала, в Лас-Вегасе безопасно.

— Да, — ответил Савио, оглядывая тротуар и улицу. Несколько прохожих выглядели как туристы, хотя мы и не находились рядом со Стрип. — Но после нападения Наряда, мы стали более осторожны.

Это имело смысл. Быть атакованным на собственной территории, должно быть, тяжелым ударом. Савио, жестом, сказал следовать за ним к кафе, и я попыталась держаться поближе к нему. Он не заставлял меня так нервничать, как Римо, и это было облегчением. Он придержал для меня дверь, и я вошла. Бариста, за стойкой, улыбнулась мне, но улыбка исчезла, как только вошел Савио.

Он направился к стойке. После того, как мы заказали кофе и несколько пончиков, мы перешли к ожиданию нашего заказа. У бариста так тряслись руки, что она все время проливала молоко. Она то и дело поглядывала на Савио, а иногда и на меня. Я не могла помочь, но чувствовала себя плохо.

— Неужели все здесь так боятся тебя и твоих братьев? — спросила я, когда мы возвращались к машине.

Я сделала глоток кофе, наблюдая за Савио.

— Не все, нет. Ее брат должен нам денег. Недавно к нему наведывался Фабиано. Вот почему она такая.

Как только я пристегнулась, Савио отъехал от тротуара. Он неуклюже вел машину, зажав стакан между ног, потому что подставки не было. Я сделала глоток и подняла коробку с пончиками.

— Есть в машине запрещено?

— Нет. Дай мне один, с лимонной глазурью. Уборщики уберут крошки.

Я протянула ему пончик и взяла себе самый обычный. Я откусила кусочек, и мы погрузились в молчание. Снова взглянула на него.

— Что? — пробормотал он.

— Ты изменился, когда мы оказались снаружи.

Савио сузил глаза на меня.

— Нам, Фальконе, нужно вести вести себя определенное на публике. Даже Адамо это знает. Ты тоже должна это помнить.

— Я? — удивленно спросила я.

— Ты теперь Фальконе, не так ли?

Я кивнула.

— Да. Ты прав.